Погромыхивая своей амуницией, Володя мелкой рысцойпробежался вдоль состава. На бегу он крутил из стороны в сторону головой ибеззвучно шевелил губами – ругался, наверное. Петрович и сидящие рядком наплатформе трое мрачных бородачей-кавказцев хладнокровно поглядывали на этусуету. Добежав до последнего вагона, Каверин свернул за угол красногокирпичного пакгауза и через минуту выскочил с другой стороны здания.

– Ну, где эти вайнахи, а?! – теряя остатки терпения,закричал он. – Дико необязательный народ!

Петрович попытался успокоить своего шефа:

– Мы на месте, все путем… Сейчас и клиенты приедут. Что тыдергаешься?

– Здесь оружия на дивизию – раз! – моментально взвилсяКаверин. – И у меня связь с Москвой горит – два!

Петрович ткнул носком армейского ботинка по ящичку соспутниковым телефоном.

– Володь, так позвонить и отсюда можно…

– С поля надо, дубина! – выкатил на него взбешенные глазаКаверин. – Сто раз уже говорил!

Он развернулся к невозмутимым бородачам и что-то крикнул имна чеченском. В ответ все трое молча и почти синхронно покачали головами.Каверин по-бабьи всплеснул руками и возмущенно воскликнул:

– Нет, ну это ж надо так! Через полконтинента протащить часв час, а на приемке такая лажа!

Петрович лениво поднялся и шагнул за угол последнего вагона,предупредив шефа:

– Володь, я пойду отолью.

Его остановил радостный возглас Каверина:

– Петрович, едут! Ну, слава тебе!

Он обернулся на ходу – вдалеке по путям приближалось околодесятка разномастных машин.

– Ну вот… А я что говорил? – довольно хмыкнул Петрович.

Он пристроился к углу вагона и начал расстегивать брюки. Вэтот момент в десяти шагах позади него непостижимым образом с совершенноровного места приподнялась фигура в лохматом маскировочном костюме. Твердая иумелая рука резко, почти без замаха, метнула нож – его лезвие вонзилось подлевую лопатку Петровича.

– Е… – удивленно-растерянно выдохнул он и мягко завалился наспину.

Возможно, еле слышный звук падения тела и насторожил быостальных, но по ту сторону состава царило радостное и шумное оживление.Звучала громкая гортанная речь, смех, резко хлопали дверцы машин. Каверин, какэстафетная палочка, переходил из одних горячих восточных объятий в другие.

По эту сторону состава тоже началось движение. Один задругим с земли поднимались странного вида бойцы – в косматых одеждах, с чернымимасками на лицах, обвешанные самым разным оружием. Повинуясь сдержанным, нокрасноречивым жестам своего командира, они занимали исходные позиции для атаки.

Они ударили сразу с трех сторон, прижав огнем всю группубоевиков к кирпичной стене пакгауза. Чеченские водители рванулись к своиммашинам, но с фланга тутже ударил гранатомет. Два крайних КамАЗа вспыхнулиослепительно-яркими факелами, перегородив пути отхода остальным.

Из-под вагонов по мечущимся чеченцам длинными очередями билипулеметы. Споро, но без промахов с крыши соседнего склада работали двоеснайперов. С истошными воплями «Аллах акбар!» очумевшие боевики яростно палилив ответ. Но они не видели атакующих, и потому их стрельба была абсолютнобесцельной. Один за другим чеченцы, обливаясь кровью, валились на землю.

В невообразимом грохоте и пламени боя Каверин не потерялголовы. Он сразу же попытался укрыться между вагонами, но его и там нашла пуляснайпера. Вернее, сразу три. Первая, размозжив кость, прошила левую ногу чутьниже колена, вторая ударила в грудную пластину бронежилета, третья (видимо,контрольная) разворотила локоть правой руки.

Володя замер. Простреленные конечности жгло так, чтохотелось выть и кататься от боли. Но он не двигал ни единым мускулом своеготела – знал, что в эту самую секунду снайпер, разглядывая его в свою оптику,решает – нужен ли этому клиенту еще один контрольный выстрел или ему уже большеничего не нужно.

Пулеметные очереди стихли. Каверин, едва не теряя сознаниеот боли, понял – все кончено. Он повернул голову к пакгаузу и увидел, как людив мохнатых маскировочных костюмах неторопливо шли вдоль состава, добиваяраненых боевиков из табельных «Макаров». Медлить было нельзя. До судорогстиснув зубы, Каверин стал осторожно пробираться под вагоном.

А в это время другие бойцы вкручивали взрыватели в лепешкипротивопехотных мин. Снаряженную взрывчатку они растаскивали по вагонам соружием. Обе группы закончили со своими делами почти одновременно, в это времяКаверин уже был под соседним составом. Когда каблуки армейских ботинокпрогремели по гравию в трех метрах от него, Володя перестал дышать.

А потом грянул взрыв. Вагоны с оружием разнесло в клочья, отних заполыхали чеченские машины и тоже начали подрываться, выплескивая ввесеннее небо фонтаны пламени. Через пару минут остовы взорванных вагонов иразвороченные взрывами машины утонули в сплошном море огня.

Из последних сил Каверин успел отползти от злополучногопакгауза еще на несколько метров. После первого же взрыва он потерял сознание,и потому не видел, как в бушующем пламени на крохотном чеченском полустанкегорели одиннадцать миллионов долларов Саши Белого.

Обстановка в кабинете Белова мало отличалась от той, что былаздесь несколько дней назад. Снова у телефона собрались все четверо, снова ждализвонка и снова волновались, потому что звонок, как и в прошлый раз,задерживался. Волнение достигло своего пика. Ведь сегодня был не простопоследний сеанс связи с Кавериным – сегодня заказчики должны были принять груз.

Пчела метался по кабинету. Он то нервно взлохмачивал волосы,то ежился, словно в ознобе, то принимался грызть ногти. Белов, наоборот, замерв кресле за своим письменным столом, как каменное изваяние. Он неодобрительнопоглядывал на суетящегося друга и, наконец, не выдержал.

– Пчел, не мельтеши, сядь, – негромко попросил он. – Головазакружится.

Пчела метнул в него сердитый взгляд, но послушался.Плюхнулся на диван и, обхватив руками голову, с отчаяньем пробормотал:

– Надо было мне с ними ехать!

– Я тоже волнуюсь, – раздраженно шевельнул плечом Саша. – Ноглупостей не говорю…