Пока Гавр наблюдал, как спешивается и подводитко мне своего коня Евстантигма, Троя встревожено прошептала мне:

--Хозяйка, ты забыла об осторожности. Ничегохорошего от него ждать нельзя.

--Не волнуйся. Я знаю, что делаю. Своих враговнужно изучать. И пусть не думает, что я его боюсь.

Евстантигма подвел ко мне коня и почтительнопоклонился. На спине скакуна не было ни седла, ни стремян, только маленькаяуздечка. Я поняла, что очутилась в глупой ситуации. Взобраться без постороннейпомощи я не смогу, а если и сумею, то рискую тут же позорно свалиться на землю,поскольку никогда не ездила верхом. Я стояла, закусив губу, и увертывалась отлошадиной морды, растерянно меряя глазами расстояние от земли до холки.Неприятная пауза затягивалась.

--Госпожа не привыкла ездить безседла,---вполне правдоподобно соврала Троя, поняв причину моего смятения.

--Но здесь лишь мой конь оседлан,--заметилГавр. Он-то сразу догадался, в чем тут дело. Не даром же так хитро прищурился.

Тут меня ужаснула мысль о том, что великодушиеГавра может зайти настолько далеко, что он предложит мне своего бешеноговороного жеребца. Но дальнейший его поступок превзошел даже самое невероятноемое предположение. Гавр вдруг подъехал ближе и подал мне руку в кожаной перчатке.Я изумленно уставилась на нее, боясь даже подумать о том, что может означатьэтот его жест. Но он истолковал мою растерянность по своему, решив, что я сочлаего дурно воспитанным.

Недовольно хмыкнув, он стянул перчатку и сноваподал мне руку. Сомнений не оставалось: он предлагал мне сесть вместе с ним наконя. На раздумья у меня не было ни минуты, ведь любое замешательство Гавррасценил бы как трусость. Этого, конечно, я не могла допустить.

Я смело подала уму ладонь и, даже не успевсунуть ногу в стремя, которое Гавр освободил, влетела в седло. Тут меня обуялневыразимый страх. Я поняла, что ни за что не смогу усидеть на этой дьявольскойскотине, которая вытаращила глаза и забрыкалась, почуяв на спине чужака. Изовсех сил уцепившись в длинную гриву и стараясь сохранить равновесие, я все жеготовилась к неловкому приземлению. И, конечно же, гнала от себя прочь мысль отом, что можно уцепиться за Гавра. Но стоило тому грозно сказать:"Спокойно, Оберон", как конь уверенно и ровно зашагал в нужномнаправлении.

Вскоре хвойный настил сменился дорогой,выложенной гладким камнем. Мы ехали по этой дороге около десяти минут, хотя мнеказалось, что целую вечность. Я слышала за спиной дыханье моего врага, которомуя так безрассудно доверилась и уже раскаивалась в этом. Но больше всего менябесило то, что Гавр был спокоен, как истукан, а мое сердце бешено колотилось.Интересно отчего? Уж не оттого ли, что он - мужчина, сильный и красивый?Конечно, нет, ведь он мой враг, от которого можно ждать подлого удара в спину.И не далее, как через полтора месяца, он без всякой жалости вынесет мнесмертельный приговор. Не вздумай еще влюбиться в него, идиотка!

Троя шагала рядом с Обероном и поглядывала наменя недоуменно. С точки зрения пса-духа, я поступала неправильно. Как можнонастолько доверять врагу, чтоб повернуться к нему спиной, да еще сесть с ним наодного коня? Но я чувствовала, что Гавр не нанесет мне подлого удара, покрайней мере не сделает этого именно сейчас.

Сосны начали редеть, появились густые кустыорешника. И когда мы проезжали краем лещины, мне показалось, что в сторонемелькнула маленькая белокурая головка. Потом я уже явственно увидела сидящегона одном из ореховых деревьев сорванца Лелио. Он делал вид, что очень заняторехами, а сам пристально следил за нами. На соседних деревьях висели хохочущиерусалки, которые сразу смолкли, как только заметили приближение Гавра. Этоготолько не хватало! Теперь эти бестии разнесут по всему лесу о том, как я ехалас наместником на одном коне. И черт возьми, Лелио! Не хватало мне только егоядовитых стрел.

Наконец, миновав еще овраг и небольшое болотце,мы въехали на окруженный высокой каменной стеной двор, посреди которого стоялаодна единственная мрачная башня из серого гранита. Здесь находился вход вподземный замок наместника. Башня эта никак не вписывалась в русскийсосново-березовый пейзаж и очень походила на средневековое рыцарскоеукрепление. На верху ее имелись бойницы и, наверное, должен был стоятьдозорный, но его там не было.

Не дожидаясь, пока Гавр снова проявит так несвойственную галантность и снова смутит меня, я спрыгнула на землю. Наместниктоже быстро соскочил и стал вполголоса беседовать о чем-то со своей свитой.Отойдя в сторону, я подозвала Трою.

--Будь настороже и держись меня,--сказала я ейшепотом.

--Говорила я тебе, хозяйка. И зачем мы сюдаприехали? Не нравится мне это.

--Теперь уже поздно. Не пускаться же в бегство.Тише, он идет.

Гавр подошел к нам и произнес с едва заметнойиронией в голосе:

--Прошу посетить мое скромное жилище.

Я растянула рот в казенной улыбке и последовалаза ним в арочный проем в башне, а затем вниз по освещенной факелами лестнице.

Угрюмое жилище Гавра располагалось довольноглубоко под землей. Мы долго спускались по крутым ступеням, пока не вышли впросторный, но темный зал со сводчатым потолком, серыми каменными стенами и ужезнакомым камином и гобеленом рядом с ним. На стенах асимметрично и неаккуратновисело оружие: мечи разных размеров, сабли, копья, булавы. Все это напоминалорыцарский интерьер самого глухого средневековья. Горело несколько светильников,источая какой-то церковный запах. В камине едва тлел огонь, который совсем негрел. Стоял жуткий могильный холод, и по мне, одетой в безрукавную, голопузуюмайку и джинсы, побежали стылые мурашки.

Я не представляла, как может жить человек втакой обстановке. Пахло сыростью и плесенью, пол был покрыт пылью, стеныисточали влагу. Холод, мрак и никакого уюта.

--А в обязанности твоей свиты уборка невходит?--спросила я и голос мой отозвался эхом где-то в теряющихся в темнотекаменных сводах.

Так неуместно прозвучала эта фраза впропитанных вечностью стенах древнего замка. Гавр ничего не сказал в ответ.Какое ему было дело до какой-то там пыли, если он был почти ровесником мира? Онстоял и задумчиво смотрел на стену, где висели два скрещенных меча в усыпанныхдрагоценностями ножнах.

--Этот меч,-- сказал он вдруг, указывая на одиниз них,-- мне вручил сам Хозяин. Тогда я правил один, и никакие женщины невторгались в мой мир.

"Да это камень не только в мой огород, нои в блондинкин",-- подумал я, а Гавр продолжал:

--А это,--показал он на другой,--я добыл в бою.Когда Демиург понял, что не всех нас уничтожил, нам пришлось защищаться. Мыбились в неравной схватке с небесной армией, и не многие смогли тогда уцелеть.Но я убил своего врага, вырвав из груди его сердце. А его оружие я забрал ссобой. Смотри, на нем еще осталась кровь ангела.