— Не стоит принуждать людей к тому, что не является дляних естественным, — сказал он. — Хотя бы потому, что из этого всеравно ничего не выйдет. Странно, что твой муж этого не понимает.

— Пока мои дети были маленькими, я даже получалаудовольствие, ухаживая за ними, — задумчиво сказала Глэдис. — Мненравится моя семья, и мне нравится быть матерью. И хотя дети уже совсембольшие, мне не хотелось бы их бросать даже ради карьеры. Я не могу оставить ихна попечении гувернанток, чтобы, как прежде, носиться по всему миру какугорелая. Но, мне кажется, никому не повредит, если раза два в год я будууезжать на неделю или две. Я могла бы делать небольшие репортажи на местномматериале. Это занимает еще меньше времени. Главное, что, работая хотя бы времяот времени, я не чувствовала бы себя никем. — Она улыбнулась. — Нет,я, конечно, мать четверых детей. Просто никому нет дела до того, от чего я радиэтого отказалась. В первую очередь — моему мужу. Он не хочет понимать, что зажертвуя принесла. Для него мое увлечение фотожурналистикой — это даже меньше,чем хобби. Дуг считает, что до того, как мы поженились, я просто приятнопроводила время, путешествуя по разным странам и щелкая камерой.

— Дик Паркер говорил, что за свои фотографии тыполучила целую кучу престижных премий.

— Четыре или пять, — призналась Глэдис. — Нодело не в них. Просто внезапно я поняла, как много для меня значит фотография.А Дуг и слышать не хочет о моем возвращении в профессиональнуюфотожурналистику.

— И что ты собираешься делать дальше? Послушаешься мужаили устроишь скандал? — Селина, не колеблясь ни минуты, выбрала бы второе,но Глэдис была совсем другим человеком, и Пол ясно видел это.

— Не знаю. — Глэдис пожала плечами и бросилабыстрый взгляд на Сэма. Он все еще стоял на мостике рядом с капитаном и гляделвдаль в настоящий морской бинокль. — Я еще не успела принять решение.Начались каникулы, и мне пришлось поехать с детьми сюда. Последнее, что сказалмне Дуг, это чтобы я позвонила моему агенту и отказалась от сотрудничества.

— Не делай этого, — решительно сказал Пол. Он зналГлэдис еще недостаточно хорошо, но отлично чувствовал: если она послушаетсямужа и уступит, какая-то часть ее личности будет потеряна навсегда. Он сразупонял: фотография была для Глэдис одной из форм самовыражения, языком, спомощью которого она общалась с миром и утверждала в нем свое "я".Отказаться от фотографии было бы для нее все равно что перестать дышать.

— Кстати, где сейчас твой муж? — неожиданноспросил Пол.

— Дома. В Уэстпорте.

— А он знает, как сильно тебя расстроили его слова?

— Вряд ли. Мне кажется, он не вполне отдает себе отчетв том, что происходит.

— Да-а… — протянул Пол. — Моя бывшая жена три годаисподтишка вымещала на мне свою досаду, а я имел глупость этого не замечать.Однажды ей это надоело, и она в лицо высказала мне все, что думает. И опять яошибся, думая, что это просто начало нового, не очень счастливого периода внашей жизни. На самом деле это был конец — конец нашего брака и нашихотношений. Я и опомниться не успел, как мне пришло уведомление от ее адвоката.

— Не думаю, чтобы я была способна на такое, —задумчиво сказала Глэдис, — но я действительно теперь на многое смотрюпо-другому. Моя жизнь разваливается буквально у меня на глазах. Можно ли здесьчто-то спасти? Нельзя? Я просто не знаю. Что мне говорить, что думать, во чтоверить? Я не знаю, кто мне Дуг… и кто я ему. Два месяца назад я была счастливойи всем довольной. А сегодня… сегодня я все чаще запираюсь в своей лаборатории иплачу. Кстати, — неожиданно спохватилась она, — я ведь кое-чтопринесла.

Конверт с фотографиями лежал на кресле рядом с ней, и она,мило краснея, протянула его Полу.

— Это вчерашние снимки. Кое-что вышло удачно.

Пол достал фотографии из конверта и внимательно просмотрелих одну за одной. Некоторые из них, где был изображен он сам, ему польстили,фотографии Сэма заставили улыбнуться. Сразу было ясно, что Глэдис мастер своегодела. Она снимала с большого расстояния и практически без всякой подготовки, авышло просто великолепно. За годы вынужденного бездействия она не погубила свойталант.

— Отличные фото, Глэдис, — сказал Пол, убираяснимки в конверт. Он хотел вернуть их, но Глэдис сказала, что он может оставитьих себе. В конце концов, у нее были пленки.

— У тебя настоящий талант, — покачал головой Пол,вертя конверт в руках. — Таким талантом нельзя бросаться.

Глэдис неловко усмехнулась.

— Ты, наверное, думаешь, что я — сумасшедшая. Послевсей той чепухи, что я тебе наговорила…

— Это не чепуха, — перебил он. — Ты мнедоверяешь — и правильно делаешь. Можешь не сомневаться — я никому не скажу онашем разговоре.

— Я понимаю, и все равно… Все равно я чувствую себянемножечко глупо. Но ты прав — мне показалось, что с тобой можно говоритьоткровенно, и я… я хотела знать, что ты скажешь.

— Ну, полагаться на мое мнение не очень-то стоит — всвое время я наделал немало ошибок, — ответил он, но Глэдис знала, что этоне совсем так. Быть может, когда-то Пол был другим, но его нынешний брак сСединой представлялся ей достаточно прочным и, как ни странно, счастливым.

Пол как будто подслушал ее мысли.

— Сейчас я счастлив, — сказал он. — Селина —исключительная женщина. Она не любит пустой болтовни, и за это я ее уважаю.Быть может, и тебе следует поступить подобным образом. Прямо скажи мужу, чеготы хочешь. Ему будет полезно это послушать.

— Но я не уверена, что он вообще станет меня слушать. Яведь уже пыталась, но он просто отмахнулся от меня. Дуг порой ведет себя так,словно семнадцать лет назад я нанялась к нему на работу. Но главная проблемадаже не в этом… — добавила она, поднимая на него глаза, которые неожиданнонаполнились слезами. — Главная проблема в том, что я не знаю, любит ли онменя.

— Я думаю, что да, просто он слишком глуп, чтобыпонимать это. Но если он тебя не любит, ты должна знать это, как бы больно тебени было. В таких вещах просто нельзя обманывать себя. Ты еще молода и оченькрасива, чтобы жертвовать своей жизнью ради человека, который тебя не любит.Думаю, в глубине душе ты это понимаешь, и от этого тебе сейчас так тяжело.

Глэдис кивнула, а он взял ее за руку и долго удерживал еепальцы в своих.

— Это слишком большая жертва, Глэдис, — повторилон негромко. — И я уверен, что ты не заслужила подобной участи.

— Но что же мне делать? Уйти от него? — спросилаГлэдис. — И что? Мне придется работать с утра до вечера, и я все равно несмогу быть с детьми.

— Будем надеяться, что тебе придется работать, толькокогда ты сама этого захочешь, и выполнять только те задания, которые самавыберешь. Черт побери, он просто обязан помочь тебе после того, как ты почтипятнадцать лет ухаживала за его детьми и за ним самим! — воскликнул Пол, иГлэдис, поглядев на него, поняла, что он вне себя от возмущения.