Новорождённое озеро отделялось от моря песчаной косой, каквидно только что намытой. В одном месте косу уже прорвало. Жидкая грязь былавсё же гуще воды, больше напоминая кисель, и свет, отлого лившийся из-загоризонта, давал рассмотреть на её поверхности круги вроде тех, что получаютсяв настоящем киселе, когда его размешивают ложкой. Только вместо ложки здесьбыло течение, кружившее противосолонь. Озеро неторопливо вращалось всё целиком,неся то, что притаскивали потоки. Сделав один или несколько оборотов, добычанеизбежно попадала в промоину и исчезала в беснующемся прибое. Какой силы достигалов этой промоине медлительное с виду течение, можно было судить по волнам. Онине могли прорваться в озеро, лишь вздымались на чудовищную высоту, с грохотомперемалывая всё, что в них попадало. Вырванные с корнем деревья… какие-тообломки…

…И целый дом, сорванный с подклета и унесённый то ли водой,то ли хоботом Змея! Конечно, сруб развалился и больше напоминал скверносделанный плот, но то, что это был именно дом, рассмотреть ещё удавалось.

Здесь, в Нарлаке, простой народ вовсю пользовался тёплой сухостьюпочвы и жил в удобных землянках, выложенных изнутри у кого цельными брёвнами, ау кого горбылём или вовсе промазанными глиной плетёнками. Если бы Коренгедовелось хоть немного попутешествовать по здешним дорогам, он бы сразуопределил, что этот дом унесло с постоялого двора, разорённого прохождениемЗмея. Благо постоялых дворов в здешних местах было немало, ибо здесь испоконвеку числили южную границу Змеева Следа, где путешествующие с севера впервые занесколько дней могли почувствовать себя в безопасности, а едущие на север,наоборот, в последний раз как следует отдохнуть перед тремя-четырьмя суткамитревоги и почти безостановочной езды…

Испокон веку – до нынешнего дня. Ныне Змей прошёл южнее, чемкогда-либо на человеческой памяти. И смыл по крайней мере один гостиный двор,разогнав или сметя всех, кто, не чая худого, там расположился на днёвку.

И уже было видно, что вовремя убежать сумели не все. Наостатках смятого, с разъехавшимися брёвнами сруба некоторым чудом уцелела частьсоломенной крыши. На крыше виднелись два человеческих силуэта. Один человеклежал неподвижно. Второй стоял на коленях и размахивал руками в надежде, чтокто-то заметит.

– Девчонка, – сказала Эория.

– И старик, – сказал Коренга.

Сомнения не было! Кричала именно девка, махавшая руками скрыши плавучего сруба. Правда, теперь её голоса вовсе не различить было загрохотом волн и рёвом воды, стремившейся в прорув[42]. Хотяволей течения дом был теперь гораздо ближе к холмам, чем когда Коренга с Эориейвпервые услышали крик. Видно, вправду крепкими и горячими были девкины молитвы,обращённые к Светлым Богам её веры! Чем ещё объяснить, что сыскался-таки добрыйветерок, подхватил отчаянный призыв, и перенёс через котловину и гряду, иметнул прямо в уши тем, кто мог хотя бы попытаться помочь!..

– Пособи, госпожа, – сказал Коренга. Эория посмотрелана него и увидела, что калека сноровисто выкладывал из своей тележки ящички имешочки, всемерно облегчая её. Сегванка мигом поняла, что было у него на уме.

– Погоди, – хмуро сказала она. – Ты можешь ине успеть.

В самом деле, течение, направлявшее плавучую руину в ихсторону, вместе с тем подтаскивало её к ревущей горловине. И было не вполнеясно, минует её дом или будет затянут в беспощадные жернова, громыхавшие запрораном. Ко входу в устье[43] одно за другим подплывализабитые глиной скопища хвороста и целые выворотни, иные – размолотые неведомойсилой в сущее мочало, иные – как будто бережными руками вынутые из земли… Внекоторый миг они медлили, начиная вращаться на месте, а потом либоотправлялись дальше по кругу, либо всасывались в протоку и с внезапнойстремительностью уносились в погибельное никуда. В гремящих бурунах невозможнобыло различить даже щепок. Ничто не могло там уцелеть, ничто не выплывалооттуда. Ибо там бесновались остатки Змеевой силы, смертоносные даже после того,как был очередной раз изгнан из этого мира сам Змей.

Разумно ли было смертному человеку оспаривать у этих Сил Ихдобычу? Наверное, совсем неразумно. Да только Коренга на великий разум и непосягал, иначе сидел бы дома у печки. Он переставил рычаг, поднимая колёса.Тележка, вдругорядь за один день превращённая в лодку, легла днищем наземь.

– Пособи, госпожа, – повторил Коренга.

«А не то сам управлюсь!» Совсем рядом с распадком, где онистояли, продолжал стекать вниз зыбун, в который хобот Змея обратил вершиныближних к морю холмов. Коренга рассчитывал, что сумеет съехать по нему, как поснежной горке, вниз, прямо в озеро.

– Если они минуют устье, тогда подсоблю, – резкимголосом отозвалась Эория. Потом добавила чуть мягче: – У меня в мешке естьверёвка…

Её отцу-кунсу наверняка доводилось приказывать оставлятьпоиски упавшего за борт, если вода была слишком холодна, а времени прошло ужемного. Коренга тоже не впервые видел и смерть, и людскую беспомощность перед Еёликом… Видел и то, как лекарь отсягал от больного: «Теперь молите Богов…» Всёдело было в том, что Эорию, в отличие от него, не подстёгивала мысль о давнембесчестье, которое следовало избыть. Сегванка была кругом права, придерживаяКоренгу. Дом тяжеловесно близился к устью. Скоро станет ясно, можно ли спастиплывших на нём, или неразумный венн всего лишь собрался погибнуть с нимитретьим.

Вот деревянная развалина достигла места, где игра теченийопределяла участь пней, хвороста и коряг… Дом, даривший совсем недавно желанныйприют странникам, знал на своём веку многое. В том числе корысть и злобулюдскую. Но дом, даже гостиный, не был бы домом, если бы до последнего непытался оградить вверивших ему свои жизни. Он грузно поворачивался, не умеявырваться из цепкой стремнины и всё-таки не желая ей поддаваться. Коренгамысленно взывал к доброму дереву его брёвен, к сути расщеплённых досок, силясьпритянуть их к себе, не дать сорваться в погибель… Он увидел, как шевельнулсялежавший старик, как он двинул рукой. И было похоже, что это движение содержаловластный приказ. Девка на четвереньках метнулась к нему, схватила под мышки и судалью, которую могло породить лишь отчаяние, поволокла на самый край крыши,туда, где солома ниже всего спускалась к воде.

– Хёггова задница, – сквозь зубы прошипела Эория.

Коренга тоже застонал про себя, решив было, что несчастныепловцы вздумали броситься в воду и добраться до какого-нибудь ствола,двигавшегося по внутреннему кругу. Если бы они вправду сделали это, их ждало быне избавление, а скверная и жестокая гибель в трясине… Но нет. Старик явносоображал куда лучше, чем полагалось бы немощному и вымотанному неравнойсхваткой со Змеем. Тяжесть двух человеческих тел, хоть и мало сравнимая стяжестью разбитого сруба, всё же заставила его чуть-чуть замедлить вращение, иэтой малой толики оказалось достаточно. Старик подгадал безошибочно. Домсовершил ещё один оборот – и двинулся дальше по кругу, постепенно удаляясь отгорловины.