Более не мешкая, сегванка подхватила лодочку Коренги истолкнула её на зыбун.

– Я за верёвкой!.. – уже скользя вниз по склону,различил молодой венн.

Торон сунулся было за хозяином, но Коренга, как между нимиводилось, метнул псу неслышимый всем прочим приказ оставаться на месте,приправленный самыми страшными карами за ослушание. Кобель отозвался жалобным,быстро отдалившимся плачем… Коренга скользил вниз, разгоняясь по поверхностиоползня, как когда-то на саночках с берегового откоса, его почти так жеподбрасывало в воздух там, где текучая жижа успела испустить воду и начиналаразваливаться… Только нынешний его полёт имел цель. И вершился хладнокровно,управляясь не прихотью случая, а движением руки, стиснувшей удобный гребок.Коренгу бороло тяжкое искушение пригасить набранную скорость, в особенностипотому, что он видел: там, внизу, оползень изливался в озеро, как тесто изквашни, толстыми слоями, наползавшими один на другой. Хотелось очень осторожноподобраться к этому месту и спуститься тихонько-тихонько, как-нибудь боком,словно древняя старуха с крылечка… Коренга знал, что это нашёптывала гибель. Ине внимал её голосу, лишь всё быстрее отталкивался гребком, оставляя на склонецепочку неглубоких, быстро заплывавших следов…

Сколько ни пытался он держать на краю зрения суливший полётглинистый «лоб» самого верхнего слоя – мгновение, когда перед лодочкойразверзлись-таки несколько саженей пустоты, случилось всё равно неожиданно.Коренга не заорал от страха только потому, что толку от этого было бы чуть, авот должное сосредоточение утратить – запросто. А ещё миг спустя впору было быдобрым словом помянуть батюшку, кузнеца по имени Железный Дуб, и бесконечныедеревянные изразы, испытанные им прежде, чем делать тележку для сына. Лодочкане запрокинулась и не клюнула носом, лишь чуть накренилась в полёте, да и то понеловкости Коренги или оттого, что он не поровну разгрузил её стороны. Онаупала скулой, Коренга ударил веслом, не давая лодочке опрокинуться, как навык дома,украдкой от старших прыгая по речным перекатам… Поверхность озера показаласьему каменной, гребок едва не вышибло из рук, а сами руки – из плеч, лодочкузавертело, но это беспорядочное вращение уже ничем ей не грозило. Коренга безбольшого труда успокоил судёнышко всё тем же гребком. И, тяжело дыша, сталозираться.

Ему показалось, он угодил в гигантский, медленно вращавшийсяводоворот. Воображение тотчас увидело посередине урчащую, засасывающую воронку.Страху добавлял ещё грохот прибоя, эхом возвращавшийся от гряды. Если быКоренга не успел обозреть Змееву котловину с холмов и понять, где подстерегалаистинная опасность, ему тяжко было бы удержаться и не броситься сразу грестиназад к берегу!.. Молодой венн перевёл дух, хотел утереть лицо, взмокшее уже неот дождя, а от пота, и увидел, что в кровь рассадил правую руку. Когда, обочто?.. Не вспомнить. Он завертел головой, ища плавучий дом.

Тот обнаружился неподалёку. Старик вновь лежал совсем бездвижения, ни дать ни взять израсходовав последние силы, зато девчонка такразмахивала руками, словно без этого Коренга должен был неминуемо проскочитьмимо. Молодой венн развернул лодочку и снова погрузил в жижу гребок. Страхсменился не менее гибельным упоением мнимой удачей. У него всё получилось,больше не было особой нужды спешить, вот сейчас он снимет их с гибнущего срубаи спокойно перевезёт к берегу. Может, даже по очереди.

Тут он весьма вовремя вспомнил о клокотавших потоках ЗмееваСледа, вливавшихся в озеро со стороны суши, и наново похолодел. По густойглинистой грязи его лодочка в самом деле скользила быстро и весело. Что-тобудет с нею в кипящем разливе, где бьются одно с другим семьдесят семь безумныхтечений?.. Да с тройным грузом вместо одного?..

Думать об этом было ещё бесполезней, чем гадать, принесла лиуже Эория обещанную верёвку. Коренга просто погнал лодку вперёд, орудуя весломпочти с той же яростью, что в море, перед лицом насмешников-сегванов. Девка накрыше вдруг сорвалась с места, исчезла за горбом сломанного охлупня – ивернулась, таща обширную кожаную суму.

«Ну нет, – успел озлиться про себя Коренга, –поклажу не повезу…»

Борт лодочки вмялся в пропитанную глиной солому: молодойвенн позаботился так подвести её к плавучему дому, чтобы не напороться наторчащий обломок бревна и не оказаться зажатым под нависшей стеной. Мелькнулижёлтое лицо старика и обрывки верёвок, которыми когда-то была опрятнопроплетена кровля. Девка что-то требовательно прокричала на незнакомом Коренгеязыке.

«Помолчала бы лучше. Сам знаю, что без деда не поплывёшь…»

Коренга бросил весло, нарочно для такого случая привязанноепрочным шнуром, и они с девчонкой взялись за дело так, словно всю жизньработали сообща. Коренга знавал иных мужчин, которые на месте этой крикуньитотчас сами запрыгнули бы в лодку… да кабы ещё не попытались выкинуть вон еёхозяина. Непугливая девка перво-наперво подала ему старика. То есть быстросказано – подала. Высушенное возрастом тело казалось, как говаривали дома уКоренги, из трёх щепочек сложенным, но, когда плоть оставляют силы и разумнаяволя, даже такие костлявые щепочки почему-то оказываются неподъёмно тяжёлыми!Коренга, сам лёгкий телом и вдобавок вынужденный удерживать лодочку, пару разчуть не вывалился за борт, но наконец беспомощный старец повис, перекинутый,как через седло, через носовой щит. Коренга стал ждать, чтобы на корму козойвспрыгнула шустрая девка, но какое там!.. Она уже тащила к лодочке кладь,бывшую, кажется, ещё тяжелей старика.

Веннский язык изобиловал шуточными поговорками о женщинах,где мудрые водительницы семей представали недалёкими умом, но зато не в мерухозяйственными. Венны находили эти присловья очень забавными, только сейчасКоренге было не до смеха.

– Дура! – заорал он, силясь перекрыть плеск игрохот воды. – Пусти её в Вирий, она и корову за собой поведёт!

Ему тут же пришлось убедиться в мудрости и правоте другогосозвездия веннских пословиц, тех, что потешались над мужчиной, затеявшим спор сженщиной, то есть заведомо не по уму. Коса нашла на камень!.. Девка взвыла,точно разъярённая кошка, и попыталась без помощи Коренги свалить суму в еголодку. Кажется, она готова была остаться на погибель сама, лишь бы спасти нечтонесказанно ценное. Коренга сразу замолчал и, надсаживаясь, потянул к себетяжесть, чрезмерную и для него самого, и для лодочки. Несколько яростныхрывков… твёрдые углы врезблись в плетёную солому и застревали, дно топроскальзывало по глине, то прилипало… – и вот наконец походная сума – аверней сказать, здорово сделанный кожаный пестерь – тяжело обвалилась прямо наКоренгу, больно придавив ноги, и только тогда на кормовой щит легко и ловко,действительно как коза, спрыгнула бесстрашная девка.

Коренга кое-как передвинул поклажу, чтобы можно было грести,выпростал весло и с усилием двинул с места перегруженную, глубоко осевшуюлодку.

Когда её удалось худо-бедно разогнать, он поднял глаза иувидел, что обманчиво медлительное течение успело без малого вернуть его коползню, с которого он соскальзывал в озеро. Скоро лодочка поравняется сраспадком, откуда уже спускались Эория и Торон. Их фигурки показались Коренгетакими маленькими и далёкими. А за ними, в какой-то сотне саженей, падали вкотловину те самые потоки, в которые Коренга так боялся угодить. Потоки былоотчётливо видно, и увиденное не на шутку пугало, хотя семьдесят семь струй тами не бурлили. Просто на поверхность густой грязи двухаршинным валом изливаласьболее жидкая. И постепенно растекалась по ней, увлекаемая вращением. Издали валказался стоячим, потому что поверхность озера как бы вдвигалась под наплывающийслой, но Коренга рассмотрел крутившиеся впереди камни и пни и понял, что,попади он туда, уцелеть не удастся.