Бог троицу любит, и вот три месяца спустя, когда онарассматривала витрину очень дорогого магазина готового платья, какой-то человеквышел из дверей и направился к ней:

— Чем ты занимаешься, девочка?

— Лучше спросите, чем я буду заниматься. Получу дипломветеринара.

— И совершенно напрасно. Это — не твое дело. Иди лучшеработать к нам.

— Мне некогда стоять за прилавком. Когда есть свободноевремя, я помогаю матери убирать квартиры.

— Я не предлагаю тебе идти в продавщицы. Надо сделатьнесколько фотосессий с нашими коллекциями.

Все эти встречи так и остались бы отрадными воспоминаниями опрошлом, которые когда-нибудь, когда она выйдет замуж, нарожает детей,состоится в профессии и в любви, приятно будет перебрать в памяти. Если бы нето, что случилось несколько дней спустя.

Вместе с несколькими друзьями она проводила время в клубе,танцевала и наслаждалась безотчетной радостью бытия, как вдруг в помещениеворвалось человек десять парней. В руках у них были дубины, усаженныебритвенными лезвиями. Началась паника, поднялся общий крик. Кристина не зналачто делать, но, повинуясь инстинкту, замерла на месте.

Тут она увидела, как один из нападавших подскочил к юноше изих компании, ухватил его за волосы, закинув голову, и выхваченным из кармананожом перерезал ему горло. После этого парни исчезли так же внезапно, какпоявились. Посетители клуба находились в полнейшем смятении — одни застыли какв столбняке, другие плакали, опустившись на пол, третьи метались по залу.Несколько человек склонились над жертвой, пытаясь оказать ей помощь, хоть изнали, что уже слишком поздно. Прочие — и среди них Кристина — молча инеподвижно смотрели на истекающего кровью юношу. Кристина знала и убитого, иубийцу, и мотив преступления (случившаяся незадолго до их похода в клуб ссора вбаре), но все равно — ей казалось, что все это снится, что еще немного — и онапроснется, вся в холодном поту, но со счастливым сознанием того, что даже самыйтяжкий кошмар рано или поздно кончается.

Но это был не сон.

Уже через минуту она, будто вернувшись на землю, очнулась,закричала: «Сделайте же что-нибудь!», а затем: «Не трогайте его, неприкасайтесь к нему!», а потом что-то совсем уже непонятное, и от этих криков вклубе началось настоящее безумие. Вскоре в клуб с оружием в руках ворваласьполиция, появились парамедики, всех выстроили у стены, стали проверятьдокументы, записывать адреса и номера телефонов, снимать показания. Кто этосделал? Из-за чего? Кристина не могла выговорить ни слова. Труп положили наносилки и убрали. Фельдшер заставил ее принять таблетку, объяснил, что пешкомей возвращаться домой нельзя и следует взять такси или сесть в автобус.

Назавтра, рано утром, раздался телефонный звонок. Трубкусняла мать, решившая не оставлять Кристину, которая едва сознавала, где она ичто с ней, одну. Звонили из полиции с требованием явиться к такому-то часу и втакой-то кабинет. Мать сказала, что это невозможно. Ей пригрозили. Пришлосьподчиниться.

В назначенное время она была у инспектора, и тот спросил,знала ли она убийцу.

В голове Кристины звучали напутственные слова матери:«Ничего не говори. Мы иммигранты, а они — бельгийцы, мы — черные, а они белые…Даже если их посадят, они скоро выйдут и отомстят».

— Не знаю, кто это был. Никогда прежде его не видела.

Она понимала, что, произнося эти слова, навсегда теряет своюлюбовь к жизни.

— Знаете, знаете, — ответил следователь. — Небойтесь, ничего с вами не случится. Мы уже взяли почти всю шайку. Нам нужнысвидетели для суда.

— Говорю же вам — никого я не знаю… И была в другомконце зала, так что не могла видеть, кто это сделал.

Полицейский с сомнением покачал головой:

— Вам придется повторить свои показания в суде. Иучтите — за ложь под присягой можно угодить в тюрьму почти на такой же срок,как за убийство.

Спустя несколько месяцев Кристину вызвали в суд, где онаувидела тех парней в окружении адвокатов — все происходящее их словно бызабавляло. Одна из девушек, присутствовавших тогда в клубе, указала на убийцу.Когда же настал черед Кристины и прокурор попросил ее опознать человека,зарезавшего ее друга, она ответила:

— Я не видела, кто это сделал.

Она была чернокожей из семьи иммигрантов. Она училась,получая государственную стипендию. И сейчас ей хотелось только одного — вернутьсебе прежнюю радость жизни, уверовать в то, что у нее есть будущее. Нескольконедель кряду она провела взаперти, уставившись взглядом в потолок своейкомнаты, не желая выходить из дому и что-либо делать. Нет, тот мир, в которомона жила до сих пор, больше ей не принадлежал: в шестнадцать лет она самымскверным из всех возможных способом убедилась, что совершенно не способнабороться за собственную безопасность. А потому надо бежать из Антверпена,поездить по свету, восстановить силы и воскресить умение быть счастливой.

А тех парней отпустили «за недостаточностью улик»: чтобыдоказать их вину и добиться справедливого возмездия для преступников,требовалось двое свидетелей. И тогда, выйдя из зала суда, Кристина позвонила потем телефонам, что значились на оставленных ей визитках, чтобы договориться овстрече. А потом прямо направилась в бутик, где ей предложили работать.

Но ничего не добилась: ей сказали, что хозяин владеет сетьютаких заведений по всей Европе, что он очень занят, а давать номер его телефонаслужащие не уполномочены.

Фотографы, однако, оказались людьми памятливыми и сразу женазначили ей встречу.

Кристина вернулась домой и рассказала матери о своемрешении. Не пыталась убедить ее, не просила позволения, а просто сказала, чтохочет навсегда покинуть Антверпен.

Сделать это можно было единственным способом — согласившисьстать моделью.

Жасмин снова оглядывается вокруг. До начала дефиле еще тричаса, и модели едят салат, пьют чай, строят планы на вечер. Они приехали изразных стран, им всем примерно столько же лет, сколько ей, и заботят их,похоже, только две проблемы — подписать сегодня новый контракт или подцепитьбогатого мужа.