Игорь шел в отель не оборачиваясь. Он знал, что сейчас одиниз «друзей» ищет злоумышленника, а другой вызывает «скорую», но та, хоть и прибудетбез задержки, все равно ничем не поможет, потому что не поймет, что произошло.Люди в зеленых жилетах обступят пациента, выгрузят из машины дефибриллятор —аппарат, который разрядом тока может «запустить» остановившееся сердце — ипортативный электрокардиограф. Но при поражении ядом кураре сердечная мышцастрадает в самую последнюю очередь, и сердце продолжает биться даже после того,как происходит смерть мозга.

Они не заметят на ленте никаких признаков патологии, онисделают внутривенное вливание, сочтя, что человеку стало плохо от жары или чтоон чем-то отравился, и произведут все требующиеся по науке манипуляции и, можетбыть, даже наложат кислородную маску. А к этому времени двадцать минут ужеистекут.

Игорь желает Джавицу, чтобы ему не успели помочь — впротивном случае он до конца дней, подключенный к системам жизнеобеспечения,останется на больничной койке в статусе «овоща».

Да, он предусмотрел все. Прилетел во Францию на личномсамолете, чтобы можно было провезти с собой пистолет и отравляющие вещества,раздобытые благодаря связям с чеченским криминалитетом, действующим в Москве.Рассчитал по секундам и тщательно отработал, как перед важными деловымипереговорами, каждый свой шаг, каждое движение. Список намеченных жертв ондержал в голове: лишь одну из них он знал лично — все прочие должны быть людьмиразного возраста, разной национальности, разных социальных сословий. Онмесяцами изучал дела серийных убийц, запуская компьютерную программу,пользующуюся большей популярностью среди террористов, потому что не оставляетследов разысканий и исследований. Он принял все необходимые меры к тому, чтобыпотом, когда миссия будет выполнена, можно было уйти незамеченным.

Он обливается потом. Нет, дело тут не в раскаянии — Ева,наверно, заслуживает приносимых ради нее жертв, — а в бессмысленности всейего затеи. Да, совершенно очевидно, что женщина, которую он любит больше всегона свете, должна знать, что он способен на все — даже на уничтожение миров, новсе же стоит ли? Быть может, наступает миг, когда следует принять свой удел, нестановиться против течения событий, и люди тогда сами войдут в чувство и разум?

Он устал. Он не в силах больше рассуждать здраво, — икак знать, быть может, мученичество лучше убийства? Быть может, лучше сдаться,предаться воле судьбы и тем самым принести любви самую большую жертву —собственную жизнь? Не так ли поступил Иисус по отношению к миру, не было ли этосамым наглядным уроком людям, которые, увидев Его побежденным и распятым накресте, подумали, что на этом все и кончится? И расходились тогда, ликуя отодержанной победы, гордясь ею и не сомневаясь, что с этой проблемой онипокончили навсегда.

Он сбит с толку. Он собирался уничтожать миры, а непредлагать свою свободу в обмен за любовь. Девушка с густыми бровями похожа наПречистую Деву, на Богоматерь Скорбящую.

Он идет в ванную, подставляет голову под струю ледяной воды.Должно быть, это все — от недосыпа, нового места, разницы во времени илиоттого, что он все-таки сделал такое, на что считал себя не способным. Онвспоминает обет, который дал перед мощами святой Магдалины. И все же —правильно ли он поступает? Ему нужен знак.

Самопожертвование. Да, он уже и раньше думал об этом, нолишь теперь, обогатившись опытом двух уничтоженных сегодня утром мирозданий,стал ясно сознавать, что же происходит на самом деле. Предаться всецело,полностью. Вверить свою плоть рукам палачей — а те судят только по деяниям,забывая о намерениях и причинах, побуждающих к совершению любого поступка,которое в обществе считается предосудительным. Иисус (а он понимал, что любовьзаслуживает чего угодно) получит его дух, и Еве останется его душа. Она поймет,что он оказался способен принести себя в жертву обществу, причем — ради нее.Ему не грозит гильотина: смертная казнь во Франции отменена давным-давно, носкорей всего он проведет в заключении многие годы. Ева раскается в своихгрехах, будет навещать его в тюрьме, приносить передачи, у них найдется времяпоговорить, подумать — и для любви тоже: хотя их тела не будут соприкасаться,но души наконец-то станут ближе, чем когда бы то ни было. Даже если им придетсядолго ждать той минуты, когда можно будет жить вместе в том доме, который онзадумал построить на берегу Байкала, это ожидание очистит их и осенитблагодатью.

Да, надо пожертвовать собой! Он закручивает кран, какое-товремя смотрит на свое отражение в зеркале, но видит там не себя, но Агнца,снова обреченного на заклание. Он надевает то же, что было на нем утром,спускается на улицу, идет к тому месту, где сидела обычно маленькая продавщицасо своим товаром, а потом подходит к первому же полицейскому.

— Девушку, которая торговала здесь, убил я. Полицейскийразглядывает его — элегантно одет, но волосы растрепаны, а под глазами —синяки.

— Кустарными поделками?

Игорь кивает, подтверждая — да, ту самую.

Полицейский отвлекается и приветливо кивает проходящей мимопаре, нагруженной пластиковыми пакетами из супермаркета:

— Вам бы нанять кого-нибудь — что же самим-то таскать?

— Ну, только если вы и будете платить емужалованье, — отвечает с улыбкой женщина. — В этой точке земного шараникого нанять невозможно.

— Ну да! У вас каждую неделю — новое колечко сбриллиантом. Так что едва ли дело в этом…

Игорь ошеломленно взирает на них: ведь он только чтосознался в преступлении!

— Вы поняли, что я вам сказал?

— Сегодня очень жарко. Вам бы надо немного отдохнуть,поспать… Каннам есть что показать своим гостям.

— Но как же с этой девушкой?…

— Вы были знакомы с ней?

— Я никогда прежде ее не видел. Утром она стояла здесь…Я…

— …Вы увидели, как подъехала «скорая помощь» и кого-топогрузили в машину на носилках. Все понятно. И вы решили, что ее убили. Незнаю, откуда вы приехали, не знаю, есть ли у вас дети, но прошу — будьтепоосторожней с наркотиками. Вот говорят, что от них не так уж много вреда, апоглядите, что случилось с этой бедной девочкой-португалкой.

И удаляется, не дожидаясь ответа.

Игорь думает: надо настоять на своем, сообщить всякиеподробности — но примут ли его всерьез и в этом случае? Всякому ясно, чтонельзя убить человека средь бела дня, на главном проспекте Канн. Что ж, тогдаон расскажет, как — опять же на глазах у многочисленных гостей — погасла ещеодна галактика.