вдохновение, подвергать цензуре и утверждать тексты моих песен перед выходом, и только затем разрешать их публикацию. Это невероятно!

Я считал, что это ужасно плохо для свободы выражения, но в то же время чувствовал гордость за произведения, которые заинтересовали Главу государства в этом смысле.

Но на самом деле я чувствовал гордость оттого, что могу в своей песне отдать дань памяти всем руандийским жертвам, пострадавшим от геноцида, войны и преступлений РПФ.

Такой же цензуре, какой подверглась моя песня «Igisobanuro cy’Urupfu», подверглось Радио BBC несколькими месяцами позже, после того, как показало на телевизионном канале BBC документальный фильм «Руанда – Нерассказанная история». Фильм, сделанный британкой Джейн Корбан, представляет новую версию истории геноцида в Руанде и разоблачает военные преступления и преступления против человечности, совершенные РПА (Руандийской патриотической армией) в эпоху правления Поля Кагаме. Когда документальный фильм был показан по телевидению BBC-2-, руандийское правительство отреагировало очень раздраженно и запретило программы на киньяруанда радио BBC. Многие люди не поняли такой реакции, но поскольку это произошло после цензуры моей песни, я точно понял, что фильм говорил о таких же истинах, а, значит, фильм запрещен так же, как и моя песня.

Я считаю, что когда-нибудь каждый руандиец, кто верит в Примирение и искренне хочет Мира в нашей стране, перестанет разделять пострадавших, поскольку если разделять умерших, то никогда не примиришься с живыми. Молодые руандийцы должны посвятить себя благородному делу Примирения и беспристрастной молитвы за жертв любого руандийского насилия. Этот ясный урок нашей истории и памяти нашей страны должен быть выполнен без эгоизма и лицемерия, также должны проводиться открытые дебаты на любую животрепещущую историческую тему, это и будут корни настоящего Примирения, которое придет.

Всем молодым руандийцам, которые родились и выросли после 1994 года (года геноцида), тем, кто стал жертвой искажения руандийской истории, которую совершил РПФ, я посвящаю эти слова знаменитого римского оратора Цицерона:

«Не знать, что случилось до твоего рождения, – значит всегда оставаться ребенком. В самом деле, что такое жизнь человека, если память о древних событиях не связывает ее с жизнью наших предков?» (Цицерон, к Марку Бруту, глава 34, абзац 120).

18. Мое похищение и мое секретное задержание

Утром 6 апреля накануне поминовения я позвонил Оливеру, моему аудио-видео технику, и он сказал мне, что клип новой песни уничтожен. Я вышел из своего дома с моим шофером около 11 часов, чтобы отсмотреть и восстановить клип. Было воскресенье, шел дождь, и движение было небольшим. Когда мы остановились на красный свет около парламента Руанды, кто-то сильно ударил по двери позади того места, где я сидел. Дверь не была заперта. Тогда кто-то, не знаю кто, одетый в штатское, открыл дверь, вошел в машину и сел рядом со мной. А, я узнал его! Это был известный мне офицер полиции, шеф-инспектор Атанас Руганинтвари.

– Кизито, ты видел, что дождь усиливается?

– Да, но… Вы хотите, чтобы мы Вас подбросили куда-то, месье?

– Нет, Кизито, нужно поехать повидать комиссара.

– Какого комиссара? Гасана?

– Да.

Эммануэль Гасана был Генеральным комиссаром Национальной полиции Руанды.

Я сказал моему шоферу заехать в отделение полиции в Качьиру, прежде чем мы поедем к нашему технику. Мы пересекли перекресток, и полицейский в штатском попросил нас остановиться на минутку, что шофер и сделал. Тогда он сказал мне:

– Ты знаешь, Кизито, я думаю, что лучше будет поехать на моей машине. Мы позвоним твоему шоферу, он приедет забрать тебя, когда встреча закончится.

– Хорошо.

Когда я выходил из машины, мой шофер заволновался. Он хотел, чтобы я не подчинялся полицейскому, но я попросил его успокоиться, отъехать и ждать, когда я ему позвоню. На самом деле я чувствовал, что это ненормально, но я не хотел выказывать ни малейшего неповиновения или сопротивления полицейскому, который прибыл, чтобы разыскать меня по приказу кого-то вышестоящего.

Я вышел вместе с Атанасом, и мы пересели в его черный пикап «Тойота Хилукс» с двойной кабиной и затемненными окнами. За рулем был другой офицер полиции, которого я тоже знал – «Инспектор Афродис». Я сел в машину, и меня усадили в кабину сзади. Атанас уселся напротив меня и сказал мне: «Дай мне свой мобильный телефон, Кизито. Не нужно никому звонить». Тут я понял, что это не будет простой беседой с комиссаром, на которую я рассчитывал. И я решил, что они проигнорировали встречу, которая у меня была с директором Президентской администрации и Вице-президентом Сената. Ведь после той встречи мне было сказано, что нет серьезных проблем, разве не так?

Машина полиции не поехала в офис комиссара, но осталась в центре города. Мы сделали несколько кругов по городу, и когда я спросил, куда мы едем, мне не ответили. Офицер полиции, сидевший рядом со мной, был очень увлечен своим мобильным телефоном. Я заметил, что он получает инструкции. После примерно получаса накручивания кругов по центру города, Атанас приказал своему коллеге изменить маршрут и ехать в Гикондо.

Машина медленно направилась в сторону Гикондо. Это в десяти минутах езды от центра города. Мы въехали внутрь ограды одного дома, так называемого офиса. Это место называлось «У Гачиньи». Гачинья Ругумья был генералом руандийской армии, который долгое время руководил секретной полицией. Он был широко известен своим пытками во время допросов в этой неофициальной тюрьме.

Когда я вошел, меня уважительно поприветствовали два молодых человека, сидевшие за компьютерами на входе. Мне указали на конференц-зал справа от входа. Я остался в этом зале ждать, когда кто-то придет и поговорит со мной. Все ушли, я остался один в этом очень чистом зале. Спустя десять минут полицейский, который меня привез, вернулся и спросил меня:

– Кизито, нет ли у тебя какой-нибудь идеи, о чем комиссар хочет с тобой поговорить?

– Ни малейшей. Но есть одна песня, о которой все говорят сейчас. Может быть, о ней…

– Хорошо…, – сказали два офицера полиции.

Они снова ушли и опять оставили меня в конференц-зале. Спустя еще десять минут они вернулись и велели мне выходить и снова сесть в машину.

Машина покинула «У Гачиньи» и выехала на трассу, ведущую к Магерве (крупнейший магазин Руанды). Машина остановилась на бойкой магистрали и заглушила мотор. Было почти 13 часов и в течение 20 минут мы сидели в машине, стоящей посреди одной из самых оживленных улиц Кигали. Когда я спросил, что мы собираемся делать, мне не ответили.

В конце концов большой черный