— Ох, блин!

— Что ж. — Джен выпрямилась и внимательно меняоглядела. — По крайней мере, все остальное выглядит о'кей.

— Этот пиджак стоит тысячу баксов!

— Да, конечно. И все же… твоя бабочка смотритсядействительно классно. Сам завязывал?

Тина Каталина встретила нас у двери в пижаме, разрисованнойперсонажами из японских детских мультяшек — хмурящимися пингвинами, счастливымиосьминогами и изображениями котенка, имя которого звучит как распространенноеприветствие.

— Новые волосы, Хантер?

— Молодец, что заметила. Помнишь Джен?

Она сонно моргнула.

— Ах да, «фокус-группа» вчера. Мне понравилось то, чтоты сказала, Джен. В струю.

— Спасибо.

Тина прищурилась.

— Но вроде бы у тебя… были длинные волосы?

Пальцы Джен пробежались по скальпу, и она ухмыльнулась.

— Они мне надоели.

— И ты их состригла. — Тина отступила назад,разглядывая мой вечерний костюм и пышное платье Джен. — А потом выотправились на презентацию. Они что, рекламируют такой прикид?

— Вообще-то мы были на рекламной вечеринке по приглашению. —Я потрогал мой порванный тысячедолларовый рукав. — Денек выдался нелегкий.

— Похоже на то. А пурпурные руки — это что, ретропанк?

— Да, самый что ни на есть ретропанк.

— А по-моему, прикольно.

Тина повела нас на кухню с розовыми стенами, залитую невероятноярким светом и заполненную соответствующей утварью и убранством. Всюдукрасовались фарфоровые кошечки, а маленький кухонный столик был в форме сердца.

Тина зевнула и включила кофеварку в форме улыбающейсялягушки.

— Мы вытащили тебя из постели? — спросила Джен.

— Нет, я не спала. Как раз собиралась позавтракать.

— Ты имела в виду — поужинать?

— Нет, позавтракать. Я в самолетном режиме.

— Тина кочует с самолета на самолет, — поясниля. — Она живет по токийскому времени.

Тина сонно кивнула в знак согласия, достав яйца изхолодильника. По работе она бывала в Японии каждые несколько недель и постояннопутала день с ночью, перемещаясь между временными часовыми поясами, и всю своюжизнь приспособила под авиационное расписание. Кухню освещали особые лампы, создававшиеполное впечатление солнечного света. На стене красовался сложный график,отлеживающий режим ее сна и бодрствования.

График был сложный, дорогостоящий, но охота за крутизной вЯпонии прекрасно себя оправдывала. Тина прославилась тем, что первой отследилановую разновидность сотового телефона, того, который только что стал входить вмоду у нас, в Америке. Гибрид нормального телефона с электронным домашнимлюбимцем. Приборчик писком требовал, чтобы его кормили (набирая особый номер),обеспечивали общение (созваниваясь с владельцами таких же штуковин) и играли сним в специальные игры, чтобы поддерживать хорошее настроение. Взамен ваштелефон порой звонил и сообщал о своей любви на мяукающем языке. Вдобавок всезарегистрированные владельцы участвовали в специфическом, непрекращающемся,глобальном соревновании, выигрывая бесплатные минуты, чтобы предаваться своемуувлечению. В Японии эта система давно была сведена воедино, работала припосредничестве крупных компаний, которые выплачивали Тине процент.

Помимо профессиональных выплат Тина любила весь этотнеповторимый стиль японских комиксов и мультиков с их большеглазыми героями.

Розовая, в виде кролика, рисоварка Тины произнесла что-товысоким детским голосом. Не иначе как по-японски сообщила, что рис готов.

— Хотите есть? — спросила Тина.

— Я перекусила на вечеринке, — сказала Джен.

Не скажу, чтобы меня восхищали все эти японские штучки, типапирожков из морепродуктов, но я был близок к тому, чтобы упасть в обморок.

— Вообще-то я… умираю с голода.

Она разложила рис в две миски.

— Так в чем дело, Хантер-сан? Отследил в школе телефоныпо моей части?

— Хм, сейчас лето. Мы, в Америке, летом в школу неходим.

— А, ну да.

— У тебя нет вестей от Мэнди?

— Со вчерашней встречи? — Тина пожалаплечами. — Нет. А что?

— Она пропала.

Тина поставила миску передо мной и села. Я посмотрел вниз иувидел сырое яйцо, смотревшее на меня из рисового ложа.

— Пропала?

Тина полила сырое яйцо в своей миске соевым соусом и сталаразмешивать все это в коричневую кашицу, добавляя хлопья красного перца. Мойжелудок заурчал, решительно не обращая внимания на то, как реагирует на этозрелище остальной организм.

— Мы должны были встретиться с ней вЧайна-тауне, — сказала Джен. — Единственное, что мы нашли, — этоее телефон.

— Ой, бедняжка-потеряшка, — сказала Тина, имея ввиду телефон.

У нее был такой вид, будто она увидела брошенного щенка уобочины.

— Нам не удалось найти ее, но за это время произошломножество странных вещей, — добавил я. — И в одном ты могла бы нампомочь. На этой вечеринке показывали какую-то кривую рекламу, от которой у всехразболелась голова.

— Прошу прощения?

— В общем, они расхваливали шампунь… который на самомделе пурпурная краска. — Я помахал ретропанк-рукой. — Я имею в виду…

— Он имеет в виду это, — сказала Джен, направив наТину свою «Пунь-шам»-камеру.

— Я едва успел закрыть глаза. Знакомая вспышка проникласквозь мои веки, как дрель.

Когда я открыл глаза, выражение лица у Тины было вконецошампуненное.

— Уав! — вдохнула она вместо «вау». —Странное ощущение.

— Ага, вот и у всех, кто был на вечеринке, оно тожевозникло, — сказал я. — В связи с чем мне и вспомнилось одно японскоешоу, которое будто бы вызывало у детей припадки. Это, конечно, легенда, новдруг в ней что-то есть.

— Это не легенда, — тихо сказала Тина, ещешокированная вспышкой. — Это эпизод тридцать восемь.

— Вы сами попросили показать это, — сказалаТина. — Так что не вините меня, если умрете.

Мы с Джен переглянулись. Вся наша компания переместилась вгостиную Тины, где находился видеомагнитофон, там я обнаружил, что рис, сыроеяйцо и соевый соус, если их перемешать, не так уж плохи на вкус. С голодухи, вовсяком случае, вполне съедобно. По словам Тины, именно это едят на завтракяпонские дети, а сейчас в Токио было примерно время завтрака. Может быть, уменя возник некий трансокеанский психический контакт.