— «Антиклиент», кем бы он ни был, много чего знает. Ноэто специфический подбор знаний. Беспроводная связь, японская анимация,презентации, крутые кроссовки, последние популярные журналы и корпоративныйбрендинг.

— Ну да, собственно говоря, в этом весь «антиклиент».

— Ну и кого тебе это напоминает?

Я сидел, пытаясь собрать все воедино и, невзирая на крайнююусталость и головную боль от пака-пака, заставить свои шарики вертеться.Новейшая технология, крутейшие кроссовки, вечеринка с самыми лучшими подарками,визуальные эффекты с расчетом на тайный контроль сознания, частично почерпнутыеиз японской поп-культуры.

Потом меня осенило. Произошла своего рода вспышка, но неэпилептическая пляска цветов, а старая добрая монохромная вспышка обычногоозарения мозга Хантера.

— Больше всего это смахивает на одного из нас.

— Да, Хантер. Это как раз твои познания, Хантер, твои итвоих крутых приятелей, только сведенные вместе в каком-то кривом маркетинговомплане.

— Ты имеешь в виду…

— Да. Где-то в нашем городе охотники за крутизнойсъехали с катушек. — Она взяла мою руку. — И только мы можемостановить их, или мир обречен.

— Даже так?

— Прости, но я должна была это сказать. — Дженшироко улыбнулась. — Ох, я улетаю.

Она вздохнула, закрыла глаза, откинулась на подушку имгновенно заснула, как Спящая царевна из какой-то скинхедовской сказки: впышном алом платье и стриженная наголо.

Я немного посидел, наблюдая за ее ровным дыханием, убедился,что перенесенный припадок прошел без последствий. Ни веки, ни руки не дрожали:она спала крепко, как набегавшийся десятилетний ребенок. Наконец я поцеловал еев лоб, задержавшись, чтобы вдохнуть запах ванили от ее волос, и, вялопереставляя ноги, поплелся на кухню. Эмили сидела за столом, продолжая просеиватьмуку.

— Я, пожалуй, пойду домой. Приятно было познакомиться,Эмили.

Она перестала просеивать муку и вздохнула.

— Извини, Хантер, я была немного груба с тобой. Простопорой мне надоедает играть в маму.

Я мимолетно представил себе, каково иметь в семье инноватора:твоя маленькая сестренка все время ведет себя как чудачка, привлекая к себе всевнимание (и негативное, и позитивное), утаскивает и реконструирует твоиигрушки, а потом заимствует твою одежду и наконец неожиданно оказываетсягораздо круче, чем ты. Конечно, это может раздражать.

Мои собственные отношения с Джен обошлись мне за деньпримерно в тысячу долларов, так что, пожав плечами, я выразил сочувствие.

— Нет проблем.

Эмили посмотрела на закрытую дверь сестры.

— Она в порядке?

— Просто устала, — кивнул я. — Та еще былавечеринка.

— Я так и поняла.

Ее глаза остановились на моих пурпурных руках и сузились, ноона промолчала.

Я сунул руки в карманы.

— Да, та еще. Но Джен в порядке или завтра будет.

— Хорошо бы, Хантер. Доброй ночи.

— Доброй ночи. Гм, приятно было познакомиться.

— Ты это уже говорил.

* * *

По пути домой я наконец ощутил прилив энергии. Мои губы ещепокалывало от поцелуя, вкуса бесплатного «Благородного дикаря» и от простогоосознания того, что, несмотря на всех «антиклиентов» и старших сестер, завтрамы с Джен снова увидимся. Я нравлюсь ей. Она нравится мне.

Даже сотовый телефон, и тот ко мне вернулся. Правда, едвапришла эта мысль, мне тут же вспомнился прощальный жест женщины на ступенькахмузея.

— Позвони мне, — просигналила она.

Как же это сделать? Я достал свой телефон.

Вспомнив, что лысый тип звонил на мой телефон в залеметеоритов, я проверил входящие звонки. Принятый звонок был зафиксирован, времяпомечено, но звонивший заблокировал определение своего номера.

Может быть, они внесли что-то в память телефона, пока оноставался у них. Я прокрутил телефонную книгу. Я просмотрел знакомые имена впоисках чего-нибудь нового и, добравшись до номера Мэнди, остановился. Конечно,сейчас ее телефон у них. Если я захочу связаться с ними и найти Мэнди, мнедостаточно позвонить.

Мой большой палец навис над кнопкой вызова, но я слишкомустал. Чувствовал себя тонким и прозрачным, как жевательная резинка, растянутаямежду зубами и пальцами, так что вот-вот лопнет. Мысль о еще одной встрече с«антиклиентом» грозила припадком.

Так что в двадцатый раз за этот день я последовал советуДжен и отправился домой, чтобы лечь спать.

— Руки мыл?

— Да, я мыл руки.

(Добрых десять минут! Остались пурпурными.)

— Отрадно, что… Боже мой, Хантер, что с твоимиволосами!

Мы с мамой обменялись через стол улыбками, когда у отца изпальцев выскользнул устрашающий график сегодняшнего утра.

— Ага, я решил сменить имидж.

Папа вздохнул.

— Что ж, это тебе удалось.

— Вчера вечером на нем были смокинг и бабочка, —сказала мама и театральным шепотом добавила: — Это все новая девушка.

Папа закрыл рот и кивнул с непередаваемым выражениемродителя, который считает, что знает все. Чего, слава богу, не было.

— Вроде бы ты познакомился с ней два дня назад.

— Разве? — удивился я.

Но он был прав: я знал Джен менее сорока восьми часов.Отрезвляющая мысль.

— Она действует быстро, — признался я.

— Почему у тебя пурпурные руки? — спросил папа,когда я наливал кофе.

— Прикол такой, ретропанк. Плюс эта краска убиваетбактерии.

— Ох уж эти дети, — вздохнула мама. — И чемже вы с ней занимались вчера вечером? Ты мне так и не рассказал.

— Мы ходили на вечеринку-презентацию одного журнала, апотом, э… пошли к Тине и смотрели у нее видео.

— Так, и что же вы смотрели?

— Компьютерный военный полигон.

Я отпил первый глоток кофе за сегодняшний день.

— С Кевином Бэконом?

— Да, мама, с Кевином Бэконом. Ой, нет, какой Кевин?Это был японский мультик. — Я произнес название, ставшее брендом.

— А разве не эти мультики распространяютэпилепсию? — спросил вдруг отец.

Он продолжал смотреть на меня, но не налицо, а на волосы.

Чтобы ответить, мне потребовался глоток кофе.

— Пап, с чего ты взял, что эпилепсия заразна?