— Ты ее видела?

— Кого?

Я плюхнулся на сиденье такси, ошалевший, переполненныйвпечатлениями, сам не верящий в то, что узнал миг назад.

— Ее. — И это было все, что мне удалось сказать,пока я оглядывался на площадку музейных ступенек. Потом я заметил, что такси нетронулось с места, счетчик щелкает в режиме ожидания. — Почему мы не…

Я посмотрел на Джен и поймал себя на том, что потерял дарречи от ее преображения.

Она улыбнулась.

— Нравится платье?

Теперь я увидел, что она в алом, длинном, по щиколотку,платье с кружевами и воланами, старомодном и необычном. Но в тот момент я этогоеще не осознал.

— Твои волосы…

Она почесала голову.

— Ага. Знаешь, я собиралась сделать это нынешним летом.

Волос у нее почти не осталось, они были срезаны под ежик.

— По-другому выгляжу, да?

Меня хватило еле заметно кивнуть.

— Эй, Хантер, — она снова почесала затылок, —ты что, никогда не видел стрижки под машинку?

— Ну конечно. — Я улыбнулся, покачавголовой. — Классная получилась маскировка!

Она рассмеялась.

— Я подошла к нашему лысому другу и спросила, гдетуалет. Он и глазом не моргнул.

Вспомнив его и поняв, что такси так и не сдвинулось с места,я посмотрел на вход в музей. Женщина все еще стояла там, точнее не стояла, абеспрерывно с легкостью скользила взад-вперед по влажному камню.

— Ты видела ее? — спросил я. — В солнцезащитныхочках…

— Ага. Я сделала снимки. Всех четверых.

— О!

Эта блестящая идея не пришла мне в голову, хотя я случайносделал крупный план «футуристки». — А нам не пора отъехать?

— Я хотела бы кое-что увидеть, прежде чем мы свалим.

Джен достала подарочную камеру.

— А! — воскликнул я, прищурившись. — Я все оних знаю.

— Это тебе так кажется. Смотри сюда. — Онаприкрыла вспышку рукой и сделала снимок. Красное свечение сквозь ее пальцыусилило мою головную боль.

Потом Джен подняла руку перед моим лицом. Еебраслет-индикатор яростно мерцал. Маленькие диоды взбесились на несколькосекунд, потом медленно потухли.

— Не врубаюсь, — признался я.

— Они подключены к общей сети. Беспроводной.

— Что?

— Теперь можно ехать, — обратилась Джен к водителюи откинулась назад, когда такси тронулось с места.

Я посмотрел в заднее окно, но женщины на мраморныхступеньках уже не было. Лишь несколько курильщиков дымили под моросящим дождем.

— В этих камерах есть беспроводные карты, и каждыйсделанный снимок куда-то передается. Иными словами, те, кто организовал этувечеринку, получили все сделанные на ней снимки.

Я потер висок.

— Насколько я могу судить, там никто ничем не управлял.Это был полный хаос.

— Тщательно организованный хаос. Бесплатный ром,вспышки камер.

— Ага, и эта кривая реклама.

— В смысле?

Я рассказал ей о ролике, показанном в планетарии, обоставшемся после него странном ощущении неправильности, о диких вспышках наэкране в конце.

— Интересно, — сказала она, продолжая изучатькамеру. — Нам нужно выяснить, как работает эта штука. Может быть, «Гугл»ищет возможность установить контроль над сознанием посетителей вечеринок?

— Это могло бы стать началом. А может быть,испытывается возможность визуальной индукции, этой, как ее… — Я потервиски, вдруг поняв, что никак не могу вспомнить слово, означающее неспособностьвспоминать слова.

— У меня болит голова.

— Ага, у меня тоже.

Она снова пробежала руками по своей стриженой голове, и я,не удержавшись, тоже коснулся ее ежика, ощущавшегося под моими пальцами, какмягкий ворс.

— Приятное ощущение, — сказала она с закрытымиглазами. — Я близка к отключке, еще одна вспышка, и впаду в кому.

Я вспомнил городскую легенду.

— Джен, ты когда-нибудь слышала старую историю отелевизионной программе, которая вызывала припадки? Это был японский мультикили что-то в этом роде.

— Ты шутишь. Похоже на дурацкий фильм, где убивают,прокручивая видеозапись.

— Ага, но он был основан на юродской легенде. И какбольшинство легенд — на каком-то реальном происшествии.

Она пожала плечами.

— Можно посмотреть в «Гугл».

— Вообще-то у меня есть подруга, которая знает больше,чем «Гугл», по крайней мере, если речь идет о японской поп-культуре.

Я вытащил свой телефон, проверил время.

— Если она не спит.

Я начал набирать номер, но Джен, так и не открыв глаза,потянула меня за запястье.

— Остынь. Подожди, пока мы не уберемся подальше, ладно?

Она придвинулась поближе, платье зашуршало, зашевелилисьскладки алой ткани, отражавшей свет неоновой рекламы Бродвея и уличных огней. Сдлинными волосами Джен выглядела хорошенькой, симпатичной, привлекательной.

Подстригшись, она стала красавицей.

— Нет проблем, — сказал я, и сердце мое приятнозатрепетало.

Она удержала мою руку.

— Мы с пользой провели сегодняшний вечер. У меня такоеощущение, что нам действительно удалось кое-что узнать об «антиклиенте».

— Жаль только, что все это бессмысленно и ничего непроясняет.

— Прояснит.

Она открыла глаза, ее лицо было так близко, что я ощущал«Благородный дикарь» в ее дыхании.

— Мне нужно задать два очень важных вопроса, Хантер.

Я кивнул.

— Конечно.

— Первый: почему у тебя пурпурные руки?

— Ах это.

Я посмотрел на ладони.

— Помимо того что «Пунь-шам» никакой не шампунь, оноказался к тому же и весьма стойкой, пристающей к коже краской.

— Надо же. Вот гады.

Кончики ее пальцев пробежали по моей открытой ладони, и яедва справился с дрожью.

— А какой другой вопрос? — тихонько спросил я.

— Ну, это… — Она закусила губу, и мой взглядприклеился к ее рту. — Ты знаешь…

— Что знаю?

— Что ты порвал свой пиджак?

На секунду я был парализован, потом проследил взгляд Джен кмоему плечу, где и увидел длинный неровный разрыв — оторвался рукав. Мне тут жевспомнилось, как футуристка схватила меня за плечо и как я вырвался. Сердце моеупало.