– На меня мисс Уилкинсон произвела благоприятноевпечатление, – сказал сэр Монтегю, – она сделала несколько чрезвычайно тонкихзамечаний о греческом искусстве.

Подавив улыбку, я представил себе, как Сильвия говорит «да»,«нет» и «удивительно» хрипловатым, чарующим голосом. Сэр Монтегю принадлежал кмужчинам, полагающим, что женщина умна, если она внимательно слушает ихзамечания.

– Эджвер был, мягко выражаясь, оригиналом, – сказал мистерУилдберн. – У него наверняка были враги.

– Мсье Пуаро, – вмешалась миссис Уилдберн, – правда, что егоударили перочинным ножом прямо в основание мозга?

– Совершеннейшая правда, мадам. Убийца был аккуратен иточен, я бы сказал, научно точен.

– В вашем голосе слышится удовлетворение художника, –заметил сэр Монтегю.

– А теперь, – сказал Пуаро, – позвольте мне перейти к сутимоего визита. Когда леди Эджвер сидела за обеденным столом, ее позвали ктелефону. Меня очень интересует все связанное с этим телефонным звонком. Выпозволите мне задать несколько вопросов вашим слугам?

– Разумеется! Пожалуйста, Росс, нажмите вон ту кнопку.

Через несколько минут в комнату вошел пожилой высокий,похожий на священника дворецкий. Сэр Монтегю ввел его в курс дела, и дворецкийс выражением почтительного внимания повернулся к Пуаро.

– Кто снял трубку, когда раздался звонок? – начал Пуаро.

– Я, сэр. Телефон стоит в коридоре, ведущем в холл.

– Звонивший попросил позвать леди Эджвер или мисс СильвиюУилкинсон?

– Леди Эджвер, сэр.

– Что было дословно сказано?

Дворецкий на секунду задумался.

– Насколько я помню, сэр, я сказал «алло», и голос спросилменя: «Это «Чизвик» 43434?» Я ответил: «Да». Тогда меня попросили не кластьтрубку, и уже другой голос спросил: «Это «Чизвик» 43434?» Когда я ответилутвердительно, голос спросил: «Леди Эджвер сейчас здесь?» Я ответил: «Да,здесь». Тогда голос произнес: «Мне хотелось бы поговорить с ней, есливозможно». Я вернулся в столовую и передал эту просьбу леди Эджвер. Леди Эджвервстала, и я провел ее к телефону.

– А потом?

– Леди Эджвер взяла трубку и сказала: «Алло, кто говорит?»Затем она сказала: «Да, это я, леди Эджвер». Я повернулся, чтобы уйти, но тутледи Эджвер окликнула меня и сказала, что на другом конце повесили трубку. Онауслышала смех и короткие гудки. Леди Эджвер спросила, известно ли мне, ктозвонил. Я ответил, что нет. Это все, сэр.

Пуаро нахмурился.

– Вы на самом деле полагаете, мсье Пуаро, что этот звоноккак-то связан с убийством? – спросила миссис Уилдберн.

– Затрудняюсь ответить, мадам. Но это странное происшествие.

– Некоторые люди развлекаются такими звонками, я сама былаих жертвой.

– C'est toujours possible, Madame[40].

Он снова обратился к дворецкому:

– Кто звонил – мужчина или женщина?

– По-моему, дама, сэр.

– Какой у нее был голос – высокий или низкий?

– Низкий, сэр. И отчетливый. – Он помедлил. – Возможно, яошибаюсь, сэр, но мне показалось, что это была иностранка. Очень уж онанапирала на «р».

– Но в таком случае это мог быть и шотландский акцент, Дональд,– с улыбкой сказала Россу миссис Уилдберн.

Росс засмеялся.

– Невиновен! – заявил он. – Я сидел за столом.

Пуаро в последний раз попытал счастья с дворецким:

– Вы могли бы узнать этот голос, если бы услышали его снова?

Дворецкий задумался.

– Не знаю, сэр. Может быть, да. Думаю, что да.

– Благодарю вас, друг мой.

– Благодарю вас, сэр.

Он поклонился и вышел из комнаты. Архиепископ, а недворецкий, восхищенно подумал я.

Сэр Монтегю, вжившийся в роль старомодно учтивого хозяина,принялся уговаривать нас остаться и сыграть в бридж. Я почтительно отказался –ставки были для меня слишком высоки. Молодой Росс тоже вздохнул с облегчением,когда его место за столом занял Пуаро. Мы с Россом ограничились наблюдением заигрой остальных. Партия завершилась крупными выигрышами Пуаро и сэра Монтегю.

После этого мы поблагодарили хозяина и откланялись. Россвышел вместе с нами.

– Странный старичок, – сказал Пуаро, когда мы шли по парку.

Ночь была теплой, поэтому мы решили идти пешком, пока непоймаем такси, и не стали вызывать его по телефону.

– Да, странный старичок, – повторил Пуаро.

– Очень богатый старичок, – с чувством сказал Росс.

– Судя по всему, да.

– Я ему почему-то нравлюсь, – заметил Росс. – Надеюсь, он нескоро во мне разочаруется. Сами понимаете, что значит поддержка такогочеловека.

– Вы актер, мистер Росс?

Росс погрустнел от нашей неосведомленности и ответилутвердительно, прибавив невзначай, что получил недавно прекрасные отзывы наигру в какой-то мрачной русской пьесе.

Когда Пуаро и я, как могли, успокоили его, Пуаро спросилневинным голосом:

– Вы, кажется, были знакомы с Карлоттой Адамс?

– Нет. Я прочел о ее смерти в сегодняшней газете. Перебраланаркотиков, или что-то вроде того... Никогда не понимал этого пристрастия!

– Да, печальная история. А ведь она была очень умна!

– Наверное.

Как истинный актер, он интересовался только собой и своейкарьерой.

– Вы бывали на ее представлениях? – спросил я.

– Нет. Такого рода вещи не в моем вкусе. Сегодня все от нихбез ума, но я уверен, что это ненадолго.

– А вот и такси! – воскликнул Пуаро и махнул тростью.

– Я, пожалуй, дойду до метро, – сказал Росс. – От Хаммерсмитдо моего дома прямая линия.

И он вдруг нервно засмеялся.

– Интересный вчера получился ужин!

– Да?

– Нас, оказывается, было тринадцать человек. Кто-то впоследнюю минуту не смог прийти. Это обнаружилось, только когда мы уходили.