– Ты поднимала огненные бури в его защиту. Ты направляла вперёд орды демонов во имя его.

Рэна кивнула.

– Я… подарила ему вечный сон, чтобы ему не пришлось стать игрушкой в руках Фениксов. Он был дальновиднее меня.

– Но замок был пуст, когда мы пришли. Там не было людей.

– О, нет, людей там не было, – Рэна усмехнулась. – Я встретила тебя у ворот, помнишь? Я ошиблась. Ты вонзил клинок мне в горло и прошёл дальше. Защита спала…

«Истинная хозяйка выпустила нити власти из рук, и замок опустел», – закончил про себя Атэ и нахмурился.

– У ворот? У ворот был только…

Он вспомнил чудовище с рядом ядовитых шипов на загривке, которое встретило карателей огнём из разверзнутой пасти. Оно унесло жизни Сенда и Ара Младшего в своих когтях. Атэ не помнил боя. Помнил только, что он уже лежал на земле, а когтистая лапа нависала над ним. Его спасло чудо. Вспышка грозы на мгновение ослепила зверя, и ведьмак, не глядя, ударил клинком перед собой, попав в брешь между чешуйками на горле дракона.

Атэ устало потёр лоб рукой.

– Я не остался тогда в замке. Я слишком… – он почувствовал в горле ком, вспомнив ссохшуюся фигуру на троне, – устал. Кален сказал, что все сделает сам, – он поднял глаза на Рэну.

– Я не дотянул совсем чуть-чуть до конца войны. И пропустил самое интересное.

– А если бы ты остался и… дотянул? – Рэна горько усмехнулась.

Атэ не ответил. Он не знал. Рэна сделала ещё один шаг назад.

– Жаль, что у меня больше нет магии, – сказала она и медленно побрела прочь.

Атэ стоял и смотрел, как чародейка, в одиночку уничтожившая более трёх отрядов карателей и побеждённая случайным ударом его меча, растворяется в тумане.

– Догони её! – услышал он шипящий голос совсем рядом, но лишь усмехнулся и покачал головой.

– Пусть идёт, – сказал он. – Так у неё есть шанс выжить, когда нагрянут ведьмаки.

Атэ отвернулся, подошёл к старому скрипучему креслу-качалке и сел в него. Он не знал, когда появится Артарий. Или первым по его душу явится Кален с приятелями? Он надеялся, что времени впереди еще много. Разум его был ясен и чист. Чувств не было.

* * *

{Тьма. Обволакивающая. Приносящая покой. Если тьма – значит, боль не станет сильнее. И новой не будет. Это хорошо. Она хочет раствориться в этой тьме, слиться с ней, перестать существовать. Отблеск света за решетчатым окошком. Странно. Её глаза слепы, но всегда чувствуют свет… Она вздрагивает и сжимается в комок. Свет всегда приносит боль.

Звон ключа. Она слышит, как гулко и размеренно стучит её собственное сердце. Едва различимые голоса за дверью. Наконец оглушительный скрип – и горло испускает странный звук, на грани стона и визга. Шаги. И голос хозяина. Обманчиво мягкий, но всегда несущий боль.

Рэнтана понимает, что хозяин опять не один. Чем их больше – тем больше боли. И тем дольше она не сможет вернуться в объятия благословенной тьмы. Магесса пытается выставить перед собой скованные руки в бесполезной попытке защититься. Тишина. Должно быть, второй рассматривает её. На что тут смотреть? Она не понимает, как её изувеченное тело может вызывать хоть что-то, кроме отвращения.

– Где ты её взял?

Что это? Голос пришельца звенит напряжением, но… в нём нет похоти. Чьи-то пальцы касаются рук. Она рефлекторно пытается не позволить незнакомцу отвести их в сторону, пусть даже зная, что за это будет наказана. Точно. Пришелец рвёт её подбородок вверх, заставляя стальной ошейник врезаться в нежную кожу на шее. Из горла вырывается глухой хрип. В груди шевелится свернувшийся змеёй страх. Руки незнакомца пахнут итой – чистой. А магесса всё ещё помнит ту ночь, когда хозяин привёл к ней сразу пятерых друзей. Она знает, на что способны ведьмаки под итой.

Хозяин и гость разговаривают. Рэна не прислушивается. О чем бы они ни договорились, для неё ничего не изменится. Её ждут насилие и боль.

– Ты оставишь меня с ней? – голос пришельца хрипит, и Рэну начинает колотить.

Она заранее знает, что хозяин откажет. Он может не участвовать, но он всегда смотрит. Рэнтара не может этого понять. Когда-то давно она испытывал унижение от того, что незнакомые люди видели её нагой, входили в неё, причиняя боль, унижали, а хозяин смотрел на это, получая удовольствие. Но теперь, кажется, обоим – всё равно. Магесса ничего не чувствовала, и её мучитель это понимал. Он искал всё новые способы сделать ей больно и унизить её, но каждым разом результат все больше разочаровывал его.

– Всё так же застенчива, – говорит хозяин и… уходит? Рэнтара замирает, ожидая продолжения. Но никто не кидается на неё. Только глухо стучат два сердца в полумраке. Она вся превращается в ощущения, пытаясь угадать, что за игру будет вести незнакомец. Вытягивает шею, принюхиваясь. От гостя пахнет странно. Итой – да. Но в нём нет сладковатого запаха безумия, который она привыкла чуять у всех своих посетителей. Нет запаха похоти. Нет запаха жестокости. Зато от него доносится слабый аромат жимолости и дорогого вина… Рэна ловит себя на мысли, что не испытывает отвращения. Этот человек лучше, чем тьма. От него исходят размеренными волнами уверенность и спокойствие.

– Не бойся, – говорит голос.

В нём больше нет напряжения. Только тепло. Много месяцев лишенная подпитки фантазия магессы рисует ей стены старого замка, потрескивающий камин и кубок горячего глинтвейна в пальцах. Да, там этот голос был бы к месту. Не здесь. Человек приближается, и Рэнтара чувствует его пальцы на своей одежде. Тело против воли напрягается. Ей становится мучительно стыдно за свой вид, она чувствует себя растоптанной птицей в грязи.

– Как мне тебя называть? – вопрос вызывает странные чувства.

Как её называть? Это давно никого не волновало. Ведь в Империи так много слов, которыми можно назвать проигравшего. Рэна молчит. А потом понимает, что незнакомец пытается проникнуть пальцами ей в рот. Зачем? Все-таки будет насиловать, но сначала поиграет? Какие нежности.

Нет. Пусть будет любая боль, но этому человеку она не даст себя унизить. Она поддаётся – лишь на миг, и тут же снова захлопывает рот, сжимая в зубах палец пришельца. Только сильный удар по лицу заставляет её разжать челюсть. Незнакомый ведьмак тут же отскакивает в сторону, тяжело дыша. О, да. Она его напугала. Давным-давно Рэнтара не испытывала этого удивительного чувства – маленькой, но всё же победы.

Пришелец вновь заговаривает. Не ругается, не бьет, а снова что-то спрашивает о Рэне. И зачем ему знать о состоянии её разума, если всё тело и так у него в руках? Но странного ведьмака, похоже, действительно интересует другое. О чем это он?

– Я открою замок, – говорит он, – и ты подпустишь меня к себе. Я осмотрю твои раны. Ничего более. Потом я закрою кандалы. Но я не прикую тебя к стене. Это будет жест доброй воли.

Добрая воля? Здесь? Что ж, стоит послушать дальше. Ей почти понравилась эта игра. Она напомнила ей, как она разговаривала с Изначальными. Важно было каждое слово – ведь тот, кто стоит перед тобой, мог исчезнуть в любой миг… Или наброситься на тебя… Или обмануть. Как этот ведьмак, который обещает невозможное: