— Черт побери! — громкий возглас Сандини вырвал Зака изсостояния глубокой задумчивости. — Джина выходит замуж! — оживленно размахиваяписьмом, Доминик говорил все громче и громче:

— Зак, ты слышал, что я сказал? Моя сестра Джина через двенедели выходит замуж! За Гвидо Дорелли.

— Мне кажется, ее выбор вполне закономерен, — сухо ответилЗак, — ведь если я не ошибаюсь, забеременела она именно от него.

— Да, это так, но я же говорил тебе, что мама не хотела,чтобы она за него вышла.

— Потому что он ростовщик, — предположил Зак, пытаясьвспомнить, что ему известно о Гвидо Дорелли.

— Да нет же, черт побери. Должен же человек как-тозарабатывать. Мама это понимает. Гвидо просто одалживает деньги тем, кто в нихнуждается.

— А если их вовремя не отдают, то он ломает этим нуждающимсяноги.

Увидев вытянувшееся лицо Доминика, Зак тотчас же пожалел освоем сарказме. Несмотря на то, что за свои двадцать восемь лет Сандини угналдвадцать шесть автомобилей и шестнадцать раз был арестован, в этом маленькомкостлявом итальянце сохранилась какая-то умилительная детскость, котораярасполагала к нему всех, кто его знал. Так же, как и Зак, Доминик былрасконвоированным, но срок его заключения истекал уже через четыре недели.Сандини был невероятно задирист и постоянно лез в драку. Он обожал фильмы Закаи был безгранично предан ему самому. Он принадлежал к многочисленномуколоритному семейству, которое регулярно навещало его в тюрьме. Когдатемпераментные итальянские родственники Доминика узнали, кто является его соседомпо камере, они поначалу испугались. Но потом, обнаружив, что Зака никто никогдане навещает, тотчас же забыли о том, кто он, и начали относиться к нему как кблизкому родственнику. Зак, стремившийся лишь к тому, чтобы его все оставили впокое, изо всех сил игнорировал всякие попытки сближения. Но тщетно. Чемусерднее он избегал родственников Доминика, тем настойчивее окружало его этовеселое, любвеобильное семейство. И не успел он оглянуться, как необъятная мамаСандини, а также многочисленные сестры и кузины сжимали его в объятиях,черноволосые карапузы с леденцами на палочках, липкими руками и белозубымиулыбками ползали у него на коленях, в то время как их оливково-смуглые мамашинепрерывно стрекотали о последних событиях в жизни своих многочисленных родственников.Зак же тщетно пытался одновременно уследить за всеми перипетиями жизнисемейства Сандини и за тем, чтобы на этот раз в его волосах запуталось какможно меньше леденцов. Сидя на скамейке в битком набитом людьми тюремном дворе,Зак видел, как смуглый пухлощекий бутуз делает свои первые неуверенные шаги,как он протягивает к нему ручки в ожидании помощи и поддержки.

Сандини окружили его теплом и заботой. Они дважды в месяцприсылали ему домашнее печенье и завернутую в промасленную коричневую бумагусалями. Точно так же, как и Доминику. И хотя Зак прекрасно знал, что для негоэто чревато несварением желудка, он всегда съедал немного салями и все печенье.Он безропотно удовлетворял просьбы женской половины семейства Сандини обавтографах. Он вообще делал много такого, что раньше ему бы и в голову непришло. Мама Сандини посылала ему поздравительные открытки и сокрушалась поповоду его худобы. И теми редкими минутами веселья, которые случались за долгиепять лет его заключения, Зак неизменно был обязан семейству Сандини. Как нипарадоксально, но эта шумная итальянская семья была ему гораздо ближе, чемкогда-либо его собственная.

Пытаясь загладить свою грубость в отношении будущегородственника Доминика, Зак сказал со всей возможной серьезностью:

— Хотя, если подумать, банки ничем не лучше. Им ничего нестоит выгнать на улицу вдов и сирот, если те не могут заплатить.

— Точно! — энергично закивал Сандини, вновь обретя веселоерасположение духа.

Поняв, что бесконечные размышления о возможных роковыхслучайностях, которые могут угрожать его побегу, до добра не доведут, Закпопытался сосредоточиться на семейных проблемах клана Сандини. . — Но если твоямама ничего не имеет ни против профессии Гвидо, ни против его тюремногопрошлого, то почему она не хочет, чтобы Джина вышла за него замуж?

— Я уже говорил тебе, Зак, — хмуро ответил Доминик, — Гвидоуже был женат… церковным браком. Теперь он разведен, а значит — отлучен отцеркви.

— Понятно. — Зак из последних сил старался сохранитьсерьезное выражение лица. — Извини, я просто забыл об этом.

Сандини снова вернулся к своему письму.

— Джина передает тебе привет. И мама тоже. Она говорит, чтоты мало ей пишешь и мало ешь.

Зак посмотрел на пластиковые часы, которые ему разрешилиносить, и поднялся на ноги.

— Ладно, Сандини, хватит. Отрывай лучше поскорее своюзадницу от койки. Скоро вечерняя поверка.

Ближайшие соседи Джулии, пожилые сестры-близнецы по фамилииЭлдридж, сидели на веранде своего дома, с которой было видно все, чтопроисходит у соседей по Элм-стрит. В данный момент две старые девы наблюдали заДжулией, собирающейся в дорогу.

— Доброе утро, Джулия, — окликнула ее Флосси Элдридж.Девушка вздрогнула от неожиданности. Судя по всему, она никак не ожидалаувидеть двух седовласых дам, чинно восседающих на веранде в шесть часов утра.

— Доброе утро, мисс Флосси, — немного придя в себя, Джулияласково улыбнулась и направилась по влажной траве к соседнему дому, чтобызасвидетельствовать свое почтение. — Доброе утро, мисс Ада.

Несмотря на то, что сестрам было уже за семьдесят, ониказались очень похожими. Может быть, это объяснялось тем, что в старости, как,впрочем, и в течение всей жизни, они одевались совершенно одинаково. На этом,пожалуй, их сходство и заканчивалось, так как Флосси Элдридж была пухленькой,добродушной и жизнерадостной, а ее сестра — худой, угрюмой, властной ипронырливой. Говорили, что в молодости Флосси и Герман Хенкельман были влюбленыдруг в друга, но мисс Ада приложила все усилим, чтобы расстроить ихматримониальные планы, убедив свою легко поддающуюся внушению сестру в том, чтоГермана, который был на несколько лет младше, интересуют только ее сбережения(надо отметить, довольно скромные), которые он тотчас же пропьет, сделав Флоссипосмешищем для всего города.

— Сегодня прекрасное утро, — добавила мисс Флосси, поплотнеезакутываясь в шаль от холодного январского воздуха. — Как хорошо, что иногдабывают такие чудесные деньки. Благодаря им и зима кажется короче, правда?

Но мисс Ада не дала Джулии возможности ответить и безобиняков перешла к тому, что интересовало ее больше всего:

— Снова куда-то уезжаешь, Джулия? Ты же совсем недавновернулась.