— Как же, — огрызнулся Мазур. — Если это деревенские,то я — балерина…

Кацуба сосредоточенно вертел руль, на нем был армейскийпятнистый бушлат и натянутая до самых глаз черная шапочка, именовавшаяся внароде непечатно, — то ли магрибский террорист, то ли пропившийся интеллигент впоисках смысла жизни…

— Бурную жизнь вы ведете, друг мой, — сказал он, лихосвернув в очередной проулок. — Завидки берут, право…

— Музей сгорел… — заикнулся было Мазур.

— Знаю.

— А поскольку твой человек не пришел… Твоя работа?

— Хорошенького ты обо мне мнения, — грустно сказалКацуба. — Спалить единственный здесь, не считая пивной, очаг культуры? Фи, монколонель…

— Как же тогда понимать…

Кацуба аккуратно притер машину к бровке, вытащил сигареты иоткинулся на спинку:

— Понимать следует примитивно. Ты успел ей споитьтаблеточку?

— Нет.

— Совсем хорошо, — осклабился Кацуба. — Вышло для васобоих сплошное удовольствие, а не ночка… У тебя засос на шее. Застегнись…

Мазур сердито застегнул воротник рубашки и спросил:

— Провокация?

— Ага, — безмятежно сказал Кацуба. — На хрен мне нуженбыл этот музей. Нет, не произойди пожара, человечек к тебе все равно пришел быза ключами в строгом соответствии с диспозицией. Однако вышло жестче… Старыйспособ. Еще большевики применяли. Скажут одному, что нелегальщина — у Иванова вполеннице, второму — что листовки у Петрова в печке, третьему — что бомба уСидорова в чулане, а потом смотрят, кого из троицы трясли мундиры голубые и кудапервым делом сунулись… Только не лезь с вопросами. Еще и оттого, что до концаничего не ясно. Ловушка была поставлена не на одного — на нескольких, и нужноеще поработать… Лучше кратенько изложи свои впечатления от светской беседы сэтими милыми ребятами.

— Это не хулиганье, вообще народ определенно неслучайный, — сказал Мазур. — Сколько ни вспоминай, возвращаешься к одномувыводу: они меня не собирались ни убивать, ни даже серьезно калечить. Все ударышли так, чтобы как следует распахать конечности, морду, бока… Чтобы получиласьнеглубокая, но обширная рана, с которой под воду ни один врач не выпустит… Дажеваш.

— Хорошо подумал?

— Хорошо, — сказал Мазур. — Я, позволь тебе напомнить,в таких делах кое-что понимаю.

— Да верю я тебе, — сказал Кацуба. — Как не верить,если все это прекрасно в картинку укладывается… Начали нас трясти, другВолоденька. Но пока что обращались, как с теми, за кого мы себя и выдаем… аесли и пронюхали что-то о нашем двойном донышке, то все равно особой агрессии непроявили. Начали трясти, начали, вообще-то, радоваться надо… Будет Шишкодремовуработенка, хватит ему водку жрать… Да и тебе пора в строй. Если сегодняотоспишься до полудня, под воду идти сможешь?

— Смогу, — сказал Мазур.

— Без бравады, по-серьезному?

— Смогу.

— Вот и отлично. — Кацуба включил мотор и поехал неспеша. — Все готово, труба зовет…

— Ты где машину спер?

— Обижаешь. Честно купил. Так задешево, что в Шантарскени одна собака не поверит. Месячишко еще пробегает — да мы здесь столько и незадержимся при удаче…

— Слушай, — сказал Мазур. — Если музей спалили поодному только подозрению, если пошли такие игры, то Катя…

— Присушила? — фыркнул Кацуба.

— Пошел ты, — сказал Мазур. — Не хочу, чтобы с нейчто-то скверное случилось, вот и все. Понятно?

— Ультиматум?

— А если? Совершенно посторонний человек в наших играх…

— Сентиментальный вы народ, флотские, — сказал Кацуба.— Да не зыркай ты на меня зверем, я ж тоже человек и душа у менячувствительная… временами. Постараюсь убрать твою Катеньку в безопасное место,— глянул он косо, жестко на Мазура. — Еще и оттого, что это открывает простордля очередных комбинаций. Вот такая я сволочь, когда на рабочем месте… А мордалица у тебя определенно мечтательная…

— Ты знаешь, я уже столько народу переправил в нижниймир… — глухо сказал Мазур. — Столько, что н е н у ж н ы х трупов стараюськатегорически избегать.

— Да все я понимаю, — сказал Кацуба. — Сказал — сделаю.Пока мне не приказывают быть сволочью, я, скажу по секрету, ею и не бываю…

Нельзя сказать, что Мазур лучился блаженством, но все женастроение у него было превосходное.

Кончилось сидение на суше, раздражавшее его и сплетениемсовершенно ненужных загадок, и унизительными поручениями Кацубы. Все кончилось.Капитан первого ранга Мазур стоял у фальшборта корабля под названием «Морскаязвезда», браво рассекавшего волны под блекловато-лазурным небосводом, почти незапачканным облаками. Погода стояла прекрасная, идеально подходившая дляспусков, полный штиль. Корабль ему нравился — небольшое, но прекраснооснащенное суденышко, набитое хитрой электроникой, с новенькой декомпрессионнойкамерой на палубе, с отличным (и большей частью ненашенским) легководолазнымснаряжением. С благословения Кацубы и молчаливого согласия капитана Мазуроблазил тут все и убедился, что определить принадлежность этого кораблика кглаголевскому ведомству не сможет и профессионал. По крайней мере, визуально.Самый обычный, ничем не примечательный обеспечивающий корабль.

Команду Мазур давно уже оценил по достоинству. Все ониздесь, от капитана до последнего матроса, напоминали матрешек — оченьсвоеобразных матрешек, надо уточнить. Только при вдумчивом исследовании можноопределить, что под выполненной яркими веселыми красками кукольной улыбкой таитсясталь, из которой матрешки и сделаны. И неизвестно, что там внутри. Ровнаявежливость, даже некоторая предупредительность, корректные ответы на любые,связанные с делом вопросы. Но настает момент, когда вдруг понимаешь, что всеони так и остались для тебя совершенно закрытыми, словно они и не люди вовсе —машины, андроиды…

Он не без зависти покосился на Кацубу — майор на пару срыжеволосой красоткой Дашей Шевчук дымили у борта, как парочка старомодныхпаровозов. Сам Мазур от лишней порции табачного дыма воздерживался — на глубинеслучайный кашель может стать источником массы неприятностей…

Он отвернулся и стал смотреть, как двое матросов проверяютпредназначавшийся ему гидрокостюм. Быстро убедился, что посторонних советов тутне требуется, ребята работали четко, со знанием дела — в хорошем темперазобрали-собрали предохранительные клапаны и принялись за сам костюм:подсоединили шланги, зажгутовали манжеты, обильно смочили мыльной пеной…

Заметил краем глаза, что Кацуба за спиной навязавшейся рыжейпопутчицы сделал ему знак подойти. Неохотно поплелся в ту сторону, остановилсярядом.