— Отчаянная вы женщина, Дарья Андреевна, — говорил темвременем Кацуба, опершись на фальшборт, словно старорежимный франт набульварную скамейку. — Не побоялись отдаться в полную власть заклятымконкурентам. А что нам, извергам, стоит беззастенчиво хлобыстнуть вас позатылку да к рыбкам и отправить? Доказать все равно ничего не удастся — какговорят специалисты, от неизбежных на море случайностей…

— Простите, никак не могу припомнить вашу последнююфамилию, — сказала Даша.

— Проценко, Михаил Иваныч.

— Смотрю я на вас, Михаил Иваныч, и все время, что мы свами знакомы, не перестаю удивляться — как вы ухитряетесь в обыденной жизнивыглядеть законченным придурком?

— Профессия такая, — сказал Кацуба весело. — На людяхмы все придурковаты да косноязычны. Зато внутренний мир у нас богатый. Хотите,Дарья Андреевна, послушать Бодлера?

В один ненастный день, в тоске нечеловечьей,

Не вынеся тягот, под скрежет якорей,

Мы всходим на корабль, и происходит встреча

Безмерности мечты с предельностью морей.

О, странная игра с подвижною мишенью!

Не будучи нигде, цель может быть — везде.

Игра, где человек охотится за тенью,

За призраком ладьи на призрачной воде…

— Убили, — сказала Даша. — Сразили наповал. Тут мне свами не стоит состязаться, в поэзии не сильна…

— Значит, я не так уж и похож на придурка вобыденной-то жизни?

— Временами, — сказала она. — А временами как разсмахиваете.

— Обиделись?

— Да что вы. Просто шуточки плоские.

— У вас, пардон, тоже, милая барышня, — сказал Кацубавкрадчиво.

— В смысле?

— Посмотрите, — сказал Кацуба, кивнув в сторону Мазура.— Вот стоит человек мужественной профессии Володя Микушевич, но знаете ли вы,отчего у него физиономия покарябана самым паскудным образом? Нет, не вел онсебя хамски с несговорчивыми гордыми красотками и не ловил спьяну черную кошкув темной комнате. А ворвались к нему, Дарья Андреевна, лихие люди,инсценировавши покушение на изнасилование малолетней, притащили в качествеживой декорации саму малолетнюю и для полного правдоподобия изукрасила этастервочка нашего Володю, как бог черепаху… Ну, и после всего этого бездарногоспектакля, принесшего Володе нешуточные моральные терзания, выбили у негосогласие стать информатором, а выражаясь по-простонародному — стукачом…

— При чем здесь я?

— Так я ж и говорю, Дарья Андреевна, — с самойпростецкой физиономией ухмыльнулся Кацуба. — Предъявили ему эти лихие людиудостоверение уголовного розыска… Слово офицера. Нехорошо, Дарья Андреевна. Мык вам со всей душой, а вы отвечаете таким хамством. Я, конечно, человек необидчивый, просто неприятно как-то…

Она обернулась и какое-то время пытливо разглядывала Мазура— царапины уже подернулись корочкой, но оттого стали еще более заметными. Спокойноспросила:

— А почему же вы не пугали агрессоров своими грознымимандатами?

— Скромные мы люди, Дарья Андреевна, никого пугать непривыкли, но и сами пугаться не любим…

— Конкретнее.

— Если конкретнее, вопрос будет прежним — чем мы такоехамство заслужили?

— Я здесь ни при чем, — сказала она решительно.

— Дашенька, ну не дети же мы с вами… Как только вы сюдаприбыли, начались… сюрпризы.

— Фамилии, — обернулась она к Мазуру.

Мазур не успел ответить — Кацуба моментально ловко наступилему на ногу, поневоле вынудив вздрогнуть и закрыть рот. Потом майор медоточивымголоском сказал:

— Будут фамилии, Дарья Андреевна. После нехитройпроцедуры, именуемой в народе «баш на баш». Я от вас не стану требовать выдачислужебных секретов, помилуйте… Ответьте мне только на один-единственный вопрос:где капитан Толстолобов? Сами по себе эти сведения тайны не должны составлять…У вас он или у кого-то другого?

— Приятно видеть, что и вы чего-то можете не знать… —усмехнулась она, заправляя под вязаную шапочку длинные пряди — с левого бортаналетел прохладный ветерок.

— Так мы договорились?

— Слово против слова?

— Ага, — сказал Кацуба серьезно. — Володя…

— Старший лейтенант Никитин, Юрий Петрович, — сказалМазур. — Местный уголовный розыск. Остальные никаких документов так и непредъявили.

— Понятно… — протянула Даша. — Так вот, Михаил Иваныч,я вашему слову верю, но прекрасно понимаю, что вы ловконько свалили на менячасть своих проблем… а?

— Такова се ля ви, — осклабился Кацуба. — Так гдеТолстолобов?

— В морге, — сказала Даша. — Аккурат за день до вашегосюда исторического визита Толстолобова нашли на улице. По исполнению —нападение пьяной шпаны. Голова пробита бутылкой, чьи осколки тут женаличествовали, и в ране они же, дело незамысловатое. Правда, отпечатки на горлышкекакие-то неправильные, смазанные, а там, где непременно должны быть,отсутствуют. Нехорошая бутылка, неправильная… Подставная…

— Ну, спасибо, — повертел головой Кацуба. — Если совсемчестно, Дашенька, выходит, что мы взаимно свалили друг на друга часть своихпроблем…

Он резко развернулся и направился к рубке. Мазур осталсянаедине с загадочной Дашей, поглядывавшей на него не без интереса. Правда,интерес, насколько он мог судить, был чисто профессиональным. «Морская звезда»вдруг ощутимо застопорила ход, пошла короткими гласами. Матрос по правому бортуоживился, прильнул к черному ящику на треноге.

— Что это он? — спросила Даша.

— Это лазерный дальномер, — ответил Мазурнезамедлительно. — Привязывается к берегу. Значит, мы где-то над местом…

Он вдруг вспомнил, где всплывала эта фамилия — Толстолобов.Несколько раз попадалась в документах, которые пришлось здесь просматривать.Капитан водолазного бота, с которого опускали водолаза к «КомсомольцуКузбасса».

Даша вздрогнула от неожиданности — на баке длиннозаскрежетало железом по железу, скрежет перешел в протяжный, непрерывный лязг.«Морская звезда» отдавала якоря.

— Прибыли, — сказал Мазур. И, странное дело,почувствовал нешуточное облегчение.

— А это зачем?

На единственной мачте рывками поднимались три знака — ромбмеж двумя шарами, снизу и сверху.

— «Ведутся водолазные работы», — сказал Мазур. —Международный сигнал. Вам еще что-нибудь объяснить? Здесь, на корабле, всеназывается совершенно иначе, чем на твердой земле. Вон там — не нос, а бак, этоне тумба, а кнехт, любая веревка на корабле — конец…

— А где брамселя? Во всех романах постоянно посылаютматросов на эти самые брамселя…