— Брамселя — это названия некоторых типов парусов, —сказал Мазур, ощущая знакомое состояние, нечто среднее меж возбуждением итревогой. — Здесь им взяться неоткуда.

— Надо же, жалость какая…

Два матроса бегом пронесли балластину — чугунную пирамидку сушками для ношения. За ней тянулся пеньковый конец, разматываясь с барабана.Понатужились, перевалили через борт, машинально уставились на воду. Барабанзажужжал, затрещал, ошалело вертясь.

— Спусковой конец, — сказал Мазур. — Чтобы облегчитьмне работу.

— А вы Бодлера декламировать можете? — неожиданноспросила она.

— Не сподобился, — сказал он, пожав плечами. — Ячеловек простой.

Врал, конечно. В училище одно время Бодлер был в большоймоде — правда, не полюбившееся отчего-то Кацубе «Плаванье», а «Человек и море»:

Как зеркало своей заповедной тоски,

Свободный Человек, любить ты будешь Море,

Своей безбрежностью хмелеть в родном просторе,

Чьи бездны, как твой дух безудержный, — горьки.

Но не читать же Бодлера майору милиции, пусть даже иженского пола, стоя на палубе шпионского корабля за пять минут до погружения?Сюрреализм…

Матросы готовили шлюпку, как и полагается — если борткорабля выше трех метров, аквалангисту полагается нырять только со шлюпки…Появился доктор, с деловым видом прошелся от борта к борту, хотя делать емупока что было совершенно нечего, — и Мазур искренне надеялся, что докторостанется безработным до самого конца.

— Врач — тоже согласно правилам? — спросила Даша.

Мазур кивнул:

— И врач, и шлюпка, будет еще и инструктаж, как меняобрадовали.

— Вам это не нравится?

— Нужно же, чтобы все было по правилам, — сказал Мазур.— Чтобы потом точно знали, с кого снять голову…

— А как вы думаете, почему те два спуска были проведенысо столь многочисленными и вопиющими нарушениями?

— Разбираетесь?

— Совсем слабо, — сказала она. — Просто у нас тоже естьэксперты… Меня заверили, что там нарушение на нарушении ехало и нарушениемпогоняло…

— Правильно заверили, — осторожно сказал Мазур.

— Так почему, как вы думаете?

— Не знаю, — сказал Мазур. — Видимо, оттого, что мужикне перекрестится, пока гром не грянет…

— Похоже, — вздохнула она. — Интересно, в воде сейчасочень холодно?

— В костюме плавать можно…

Ее слегка передернуло — похоже, тут не было ни малейшейигры:

— Не представляю, как вы туда полезете…

— Мне легче, — сказал Мазур. — Это вам, наверху,тяжелее. Внизу, по крайней мере, ни штормов, ни шквалов. А корабли, бывает,тонут совершенно внезапно.

— Шутите?

— Как вам сказать… — усмехнулся он. — В восемьсотпятьдесят четвертом, к примеру, без вести пропал «Город Глазго». Там былочетыреста восемьдесят пассажиров, не считая экипажа. Я вам столько могупорассказать… Перефразируя Булгакова — не то плохо, что корабль подверженкрушению, а то, что он в н е з а п н о подвержен…

— Это вам милейший Михаил Иваныч поручил меня пугать?

— Помилуйте, просто поддерживаю светскую беседу, —усмехнулся он.

— Хорошая беседа… Это не вам машут?

Действительно, Кацуба нетерпеливо жестикулировал с мостика.

* * *

…Обычно на столь невеликих корабликах помощников у капитанане бывает, поскольку в них нет никакой нужды. Однако этот кораблик был чуточкунеобычным, и помощник здесь имелся — точно такой же т и п и ч н ы й, как группаКацубы, где каждый носил умело подобранную и мастерски подогнанную личину.Очень классический был помощник — морской волк с красивой проседью на висках,умевший крайне многозначительно и умно молчать. Именовался он без затей —Степан Ильич.

— Кто-нибудь разбирается в батометрических работах? —спросил он.

Все промолчали — и Мазуру пришлось признаться, что кое-чтоон в этом понимает.

— Вот результаты суточной работы, — помощник положилперед Мазуром чертеж, для непосвященных выглядевший изложенной на китайскомязыке теорией относительности, и, очевидно, для усугубления своего типичногообраза закурил прямую темную трубку. — Проработали сорок точек. Батометр у наснемного превосходит обычные океанологические — тридцать шесть образцов запогружение, емкость — тысяча двести кубиков. Выводы отрицательные. Никакихследов отравляющих веществ. Воздух в прокуренной комнате и то вреднее дляорганизма. При обычных условиях этих данных хватило бы, чтобы убедить когоугодно.

Мазур сомневался, что есть вещи, способные убедить в чем-тоиных его здешних знакомцев. Пожалуй, и свидетельство самого Нептуна, всплывшегона рейде Тиксона, проигнорировали бы…

— Теперь о корабле, — сказал старпом, приглашая Мазурас Васей, как тех, кого это непосредственно касалось, подсесть поближе. — Состопроцентной точностью восстановить картину по показаниям приборов нельзя, но«Комсомолец», несомненно, переломился пополам. Дно скальное, в обломках породы— картина для здешних морей классическая. Видимо, угодил на приличную глыбину.Нос лежит примерно так. А корма примерно вот так… — он быстро набросал набольшом листе схематичные очертания двух половинок: — Чертежи корабля в архивахраздобыть удалось. Переломился, надо полагать, где-то здесь…

— Весьма любезно с его стороны, — проворчал Мазур. —Трюмы практически открыты, вспороты, как консервная банка, заходи параднымшагом… Так, надстройки и помещения… люки, палубные устройства… Груза что, небыло?

— Он разгрузился в Тиксоне. Ну вот, вроде бы все… — Онвдруг поднял взгляд на Дашу и словно бы вовремя прикусил язык. — Да, все.Пойдемте?

Когда все направились к выходу, он придержал Мазура залокоть и тихонько сказал:

— У нас хорошие сонары, и приближение… гм, постороннихкрупных объектов оператор не пропустит. Если по какой-то причине телефоннаясвязь не будет работать, воспользуемся простейшим способом — гаечным ключом поведерку, опущенному в воду. Серия частых ударов будет означать, что плывут…посторонние.

Мазур кивнул — примитивные способы бывают и самыми лучшими,стук железом по железу в воде слышен на полторы сотни метров — и сказал:

— Но ежели в этом аспекте… Мне, кроме ножа, ничеготакого не полагается?

— Без приказа, извините, не могу разодолжить… — развелруками картинно-типичный старпом. — Мы с вами чисто теоретически обсуждаемразные варианты. Не обижайтесь, право…

— Да что вы, — сказал Мазур рассеянно. — Приказы необсуждаются…