А рыжий художник, не ведая о том, какое опасное направлениеприняли мысли Жирного Хью, запер дверь на ключ и повел себя, в самом деле,более чем подозрительно. Перво-наперво плотно задвинул занавески. Потом положилна стол покупки — булку, сыр и бутылку портера, вынул из-за пояса револьвер исунул под подушку. На этом разоружение странного француза не закончилось. Онвытащил из-за голенища дерринджер — маленький однозарядный пистолетик, какимиобычно пользуются дамы и политические убийцы, — пристроил это игрушечноена вид оружие возле бутылки портера. Из рукава постоялец извлек узкий, короткийстилет и воткнул его в булку. Лишь после этого он зажег свечу, снял синие очки,устало потер глаза. Оглянулся на окно — не отходят ли шторы — и, сдернув сголовы рыжий парик, оказался никем иным как Эрастом Петровичем Фандориным.

С трапезой было покончено в пять минут — видно, имелись утитулярного советника и беглого убийцы дела поважнее. Смахнув со стола крошки,Эраст Петрович вытер руки о длинную богемную блузу, подошел к стоявшему в углудраному креслу, пошарил в обшивке и достал маленький синий портфель. Нетерпелось продолжить работу, которой Фандорин занимался весь день и которая ужепривела его к очень важному открытию.

После трагических событий минувшей ночи Эраст Петрович всеже был вынужден заглянуть к себе в гостиницу, чтобы захватить хотя бы деньги ипаспорт. Пускай теперь любезный друг Ипполит, мерзавец, Иуда, ищет со своимиприхвостнями «Эразмуса фон Дорна» по вокзалам и портам. Кого заинтересуетбедный французский художник, поселившийся в самой клоаке лондонских трущоб? Ну,а если все же пришлось рискнуть и совершить вылазку на почту, так на то былаособая причина.

Но каков Зуров! Его роль в этой истории была не вполне ясна,но в любом случае неблаговидна. Непрост его сиятельство, ох непрост. Затейливыекренделя выписывает бравый гусар, открытая душа. Как ловко адресок подсунул,как все рассчитал! Одно слово — шпильмейстер. Знал, что клюнет глупый пескарь,проглотит наживку вместе с крючком. Или нет, его сиятельство что-то такое промотылька аллегоризировал. Полетел мотылек на огонь, полетел как миленький. Ичуть было не сгорел. Так дураку и надо. Ведь ясно было, что у Бежецкой иИпполита имеется некий общий интерес. Только такой романтический болван, какодин титулярный советник (кстати, произведенный в это звание в обход другихболее достойных людей) мог всерьез поверить в роковую страсть на кастильскийманер. Да еще Ивану Францевичу голову заморочил. Стыд-то какой! Ха-ха! Красивоизлагал граф Ипполит Александрович: «Люблю и боюсь ее, ведьму, задушусобственными руками!» Вот, наверно, потешался над сосунком! И как ювелирносработал, не хуже чем в тот раз, с дуэлью. Расчет был прост и безошибочен:занимай пост у гостиницы «Уинтер квин» и спокойно жди себе, пока глупый мотылек«Эразм» на свечку прилетит. Тут тебе не Москва — ни сыскной, ни жандармов, бериЭраста Фандорина голыми руками. И концы в воду. Уж не Зуров ли и есть тот самый«Франц», про которого дворецкий поминал? У, гнусные конспираторы. Кто у них тамглавный — Зуров или Бежецкая? Похоже, все-таки она… Эраст Петрович поежился,вспомнив события минувшей ночи и жалобный вскрик, с которым рухнулазастреленная Амалия. Может, ранена, не убита? Но тоскливый холодок под сердцемподсказывал, что убита, убита прекрасная царица, и жить Фандорину с этим тяжкимгрузом до конца своих дней.

Правда, вполне возможно, что конец этот совсем близко. Зуровзнает, кто убийца, видел. Наверняка уже охота идет по всему Лондону, по всейАнглии. Но почему Зуров упустил его ночью, дал уйти? Пистолета в рукеиспугался? Загадка…

Однако была загадка и позамысловатей — содержимое портфеля.Долгое время Фандорин никак не мог взять в толк, что означает таинственныйсписок. Сверка показала, что записей на листках ровно столько же, сколькописем, и все данные совпадают. Только кроме числа, указанного в письме,Бежецкая дописывала еще и дату получения.

Всего записей было сорок пять. Самая ранняя датирована 1июня, последние три появились при Эрасте Петровиче. Порядковые номера в письмахбыли указаны все разные; наименьший — N.47F (Бельгийское королевство, директордепартамента, получено 15 июня), наибольший — N.2347F (Италия, драгунскийлейтенант, получено 9 июня). Стран отправления насчиталось девять. Чаще всегопопадались Англия и Франция. Россия только однажды (N.994F, действительныйстатский советник, получено 26 июня, на конверте петербургский штемпель от 7июня. Уф, не запутаться бы с календарями: 7 июня — это по-европейскому будет19-ое. Стало быть, за неделю дошло). Должности и чины в основном упоминалисьвысокие — генералы, старшие офицеры, один адмирал, один сенатор, даже одинпортугальский министр, но попадалась и мелкая сошка вроде лейтенанта из Италии,судебного следователя из Франции или капитана пограничной стражи изАвстро-Венгрии.

В общем, выглядело так, будто Бежецкая являлась посредницей,передаточным звеном, живым почтовым ящиком, в обязанности которого входилорегистрировать поступающие сведения и переправлять их дальше — очевидно,мистеру Николасу Кроогу в Петербург. Резонно предположить, что спискипереправлялись раз в месяц. Ясно и то, что до Бежецкой роль «мисс Ольсен»исполняла какая-то другая особа, о чем гостиничный портье не подозревал.

На этом очевидное исчерпывалось и возникала жгучаяпотребность в дедуктивном методе. Эх, был бы здесь шеф, он моментальноперечислил бы возможные версии, все само разлеглось бы по полочкам. Но шеф былдалеко, а вывод напрашивался такой: прав Бриллинг, тысячу раз прав. Налицоразветвленная тайная организация с членами во многих странах — это раз. КоролеваВиктория и Дизраэли тут не при чем (иначе к чему отправлять донесения вПетербург?) — это два. Насчет английских шпионов Эраст Петрович сел влужу, и пахнет здесь именно нигилистами — это три. Да и ниточки тянутся некуда-нибудь, а именно в Росиию, где водятся самые страшные и непримиримыенигилисты — это четыре. И среди них подлый оборотень Зуров.

Пускай шеф прав, однако и Фандорин не зря подорожныепереводил. Ивану Францевичу, поди, и в кошмарном сне не приснилось бы, с какоймогущественной гидрой он ведет войну. Тут не студенты и не истеричные барышни сбомбочками и пистолетиками, тут целый тайный орден, в котором участвуютминистры, генералы, прокуроры и даже какой-то действительный статский советникиз Петербурга!

Вот когда на Эраста Петровича снизошло озарение (это былоуже после полудня). Действительный статский советник — и нигилист? Как-то неукладывалось в голове. С начальником бразильской императорской охраны ещеничего — в Бразилии Эраст Петрович отроду не бывал и тамошних порядков непредставлял, но представить себе русского статского генерала с бомбойвоображение решительно отказывалось. Одного действительного статского Фандоринзнавал довольно близко — Федора Трифоновича Севрюгина, директора Губернскойгимназии, где отучился без малого семь лет. Чтоб он был террористом? Чушь!