Этот вопрос давно уже не давал ему покоя.

Кэсси вздохнула:

— Сама не знаю.

Она всегда говорила честно то, что думала. Не ее вина, еслиБобби честные ответы не устраивают. Ей всего девятнадцать, и она еще не готовасвязать себя с кем-либо. А ее семья только этого и ждет.

— Все твердят мне, что я изменюсь, что замужество идети полностью меняют женскую натуру. Кажется, этого я больше всего и боюсь.Мама говорит, что все женщины этого хотят.

Так почему же мне нужно лишь то, что было сегодня, и ещеангар с самолетами?

Ник ухмыльнулся:

— И мне никогда ничего другого не хотелось. — Онна секунду задумался. — Нет, это не совсем правда. В твоем возрасте мнехотелось и другого. Я даже попытался…

Я очень старался, но ничего не получилось. И с тех пор ябоюсь женитьбы как огня. В моей жизни не хватает места и для самолетов, и длясемьи. Но ты-то, может быть, не такая, Кэсси.

И Нику действительно хотелось верить, что она другая, но недля Бобби Стронга.

— А вот у отца, кажется, получилось и то и другое. Мы стобой, наверное, оба странные. Не такие, как все. А может быть, мы простотрусы. Наверное, самолеты любить легче, чем людей.

Все так, если бы не сознание, что его-то она любит. Он еесамый близкий друг, самый дорогой. Она знала, что и он любит ее, еще с детства.Но теперь-то она уже не ребенок…

Ник с задумчивым видом слушал Кэсси. По-видимому, ее слованасчет трусости заставили его задуматься.

— Знаешь, то же самое я говорил себе. И сегодня, глядя,как ты делаешь «тройную петлю», потом «обратный штопор», потом «вращение», ясказал себе: «Вот уж никогда бы не подумал, что Кэсси — трусиха».

Девушка расхохоталась и шутливо толкнула его в бок.

— Может быть, дело вовсе не в том, что мы такиенезадачливые, — продолжил Ник, — Просто не стоит связывать свою жизньс тем, кто тебе не подходит. Можешь мне поверить, я это попробовал.

— Ты хочешь сказать, что Бобби мне не подходит?

Кэсси говорила приглушенным тоном: Бобби терпеливо дожидалсяна крыльце. Ему уже было известно о ее двойной победе.

— Я не могу этого знать наверняка, Кэсс. Это решатьтолько тебе. Но не слушай и тех, кто твердит, что он самый подходящий. Думайсама. Если не подумаешь как следует, потом горько пожалеешь.

Ее тронула неожиданная мудрость этих слов. Она молча кивнулаи еще раз порывисто обняла Ника. За все, что он для нее сделал.

— Увидимся завтра на работе.

Кэсси собиралась провести в аэропорту все лето. Отецразрешил ей бросить работу в ресторане. Теперь она будет работать только у негоза мизерную плату. Может быть, теперь он разрешит ей выполнять почтовые рейсы водиночку.

Может быть, ее успех на соревнованиях все изменит.

Кинув прощальный взгляд на Ника, Кэсси легко спрыгнула сгрузовика и пошла навстречу Бобби. Тот, конечно, радовался ее победам, но онслишком долго ждал, переволновался и теперь ощущал сильное раздражение. Весьдень, работая в магазине у отца, он с ужасом ждал страшных новостей окатастрофе на воздушном празднике. А она… Только посмотрите.., выглядит такойспокойной, как будто ездила с сестрами в магазин за покупками.

— Это несправедливо по отношению ко мне, Кэсс. Я весьдень дрожал за тебя. Ты не представляешь себе, что это такое — воображать всеужасы, которые могут произойти!

— Прости меня, Бобби. Я, наверное, виновата. Но дляменя сегодня особый день.

— Да, я знаю.

Он выглядел очень недовольным. Что она все время пытаетсядоказать? Никто из ее сестер не летает. Он не хочет, чтобы она летала, он ейтак и сказал. Конечно, сейчас не время выяснять отношения. Но Кэсси, казалось,рассердилась не меньше его.

— Как ты можешь разговаривать со мной таким тоном?

* * *

Она уже слишком далеко зашла, назад пути нет. Воздушныйпраздник, отступление отца, все эти занятия с Ником в течение многих месяцев…Она уже наверху, в небе. И спускаться на землю не собирается, что бы ни говорилБобби: нравится ему это или нет. Он рассчитывал, что в конце концов заставит ееизмениться. Однако к концу лета понял, что собирается связать свою жизнь ссемьей летчиков, что голос крови значит больше, чем какие бы то ни былопомолвки и обручения. Сейчас он мог просить ее только об одном — быть осторожнее.И Кэсси старалась быть осторожной, но не ради Бобби, а просто потому, чтохорошо знала свое дело. Она теперь постоянно летала. К осени, к тому временикогда Джекки Кокрэн завоевала приз «Бендикс» в воздушных гонках от Бирбанка доКливленда, Кэсси начала выполнять для отца почтовые рейсы. К этому времени онуспел убедиться в ее мастерстве.

Кэсси летала с ним по всему штату и сама вела самолет. Вконце концов Пэт вынужден был признать, что Ник прав.

Конечно, в данном случае это случайность, не больше.

Обычно женщине нельзя доверять так, как мужчине.

Однако Кэсси — поразительно хороший пилот. Конечно, самойдевушке Пэт ничего такого не говорил.

Пошел второй год ее учебы в колледже Брэдли Всю зиму Кэссипродолжала работать в аэропорту. Несколько раз оказывала помощь при несчастныхслучаях. Когда могла, летала вместе с Ником. К следующей весне она сталапризнанным членом команды аэропорта. Она поднималась в небо при малейшейвозможности. И разумеется, готовилась к очередному летнему воздушномупразднику. Иногда практиковалась вместе с Ником, вспоминала их тайные встречи исовместные полеты. Теперь они могли свободно встречаться и беседовать ваэропорту. При каждой возможности Кэсси старалась сопровождать его в почтовыхили грузовых рейсах.

Она все еще считала себя помолвленной с Бобби Стронгом,однако в эту зиму его отец много болел, и Бобби приходилось больше временипроводить в магазине. К Кэсси он теперь приезжал значительно реже. Но она,занятая своими делами, казалось, даже не замечала этого.

В марте Гитлер оккупировал Чехословакию. Теперь всепочувствовали исходившую от него угрозу. Снова начались разговоры о войне ивозможном участии в ней Америки. Рузвельт продолжал утверждать, что на этот разничего подобного не произойдет. Ник ему все так же не верил.

Весной 1939 года Чарлз Линдберг вернулся из Европы. О немговорили как о самом известном мастере высшего пилотажа, который держался встороне от европейской войны. Последнее особенно радовало Пэта. Что бы там ниговорили другие, он верил каждому слову знаменитого летчика Для Пэта О'Мэллиимя «Линдберг» по-прежнему оставалось священным.

— Это не наша война. Ник. Мы уже извлекли урок изпрошлых сражений.

В это Пэт твердо верил. Никому не удастся втянутьСоединенные Штаты в очередную войну в Европе. Однако признаки приближения войнычувствовались повсюду. Начались распри между Китаем и Японией. Муссолинизахватил Албанию. Гитлер уже посматривал в сторону Польши.