– Бледная немочь, – фыркнула ИринаЛеонидовна, – просто застиранная кофточка, ни ума, ни блеска, ни шарма.Пожалуй, из всех более чем неудачливых детей Бекки самая привлекательная. Вотмоя Карина…

И она замолчала.

– А где работает ваша дочь?

Ирина Леонидовна аккуратно сложила валяющиесяна столе ручки в стаканчик.

– Карина умерла. Долгие годы ждала, чтоСлава все-таки обратит на нее внимание, а потом сгорела в одно лето, саркома.

Я насторожилась. В портрете идеальногоакадемика возник черный мазок. Значит, была девушка, любившая безответноСлавина… Может, Ирина Леонидовна и наняла киллера?

– Простите, а когда случилась трагедия?

– В 1985 году, – ответилаСамохвалова.

Я подавила тяжелый вздох. Пятнадцать лет –слишком большой срок для ненависти.

Узнав от Ирины Леонидовны все, что можно, япрошла на первый этаж и заглянула в приемную ректора. Симпатичная женщина, повиду около тридцати лет, строго сказала:

– Николая Вячеславовича нет!

– Вы Лена?

– Да. Что вы хотите?

Я втиснулась в приемную, сделала самое сладкоелицо и защебетала:

– Вы-то мне и нужны. Я представляю журнал«Вестник Академии наук». Собираемся давать статью о новом ректоре НиколаеСлавине, нет ли у вас его биографических данных?

– Возьмите, – резко сказаласекретарша.

Она протянула листок, тут дверь с трескомраспахнулась, и вошел мужчина лет пятидесяти, он нес в руках большую сумку. Заним семенила девица в невероятно обтягивающих фигуру бриджах и розовомполупрозрачном топике.

– Ты еще здесь, Лена? – удивленноспросил мужчина. – Не собралась? А я уже Ларису привел.

Он грохнул сумку на пол.

– Давайте, Ларочка, устраивайтесь!

Девица капризно оттопырила нижнюю губу инедовольным тоном произнесла:

– В приемной жуть, все менять надо,шторы, как в деревенской избе, и потом, такой стол мне мал!

– Тогда пошли, – вздохнулмужик, – покажешь, какой подходит.

Залившаяся краской Лена хранила во время этойбеседы напряженное молчание. Я тоже притихла, стараясь стать незаметной.

Когда за мужиком и девицей захлопнулась дверь,Лена резко повернулась и зло буркнула:

– Ну, чего уставились? Если есть вопросы,это не ко мне, тут теперь новый секретарь появился, видали?!

– Вы давно здесь работали?

– Достаточно, – буркнула Лена ипринялась сбрасывать в пакет ручки, календари и скрепки.

Ее пальцы дрожали, а шею и даже грудь,видневшуюся в глубоком вырезе кофточки, покрывали неровные красные пятна,словно девушка внезапно заболела корью.

– Не нервничайте, – попробовала яутешить ее, – ну не могут же вас так просто выставить на улицу, права неимеют!

Лида подняла на меня абсолютно несчастныеглаза и прошептала:

– А никто не выгоняет, перевели в другоеместо, даже оклад такой же!

– Вот видите, – обрадоваласья, – все хорошо, в приемной-то небось хлопотно сидеть!

Не замечая моих слов, она продолжала:

– Замечательное место, дежурной у входа встуденческое общежитие.

Я растерянно захлопнула рот. Лена еще парусекунд перекладывала карандаши, потом неожиданно положила голову на пачкубумаги и отчаянно зарыдала.

– Ну-ну, – забормотала я, – всебудет хорошо, просто прекрасно…

Внезапно из коридора послышался шум. Ленаподскочила и, подбежав к двери шефа, отчаянно выкрикнула:

– Сделайте что-нибудь, но только выгонитепока эту выскочку, я не могу показаться ей на глаза с таким лицом!

Не успела она исчезнуть, как в приемнуювлетела девица в бриджах. За ней шли рабочие, тащившие стол.

– Ставьте сюда, – распорядиласьдевчонка, – а этот унесите.

– Простите, – попробовала явмешаться, – но, кажется, Лена не успела собраться…

– У нее было достаточно времени, –хмыкнула нахалка, – утром ей сообщили, что к обеду нужно освободитьприемную. Николя, то есть Николай Вячеславович, хочет, чтобы тут все выгляделоклассно. Давай, ребята, шевелись!

Рабочие, отдуваясь, принялись двигать мебель.Я заметила, что на столе стоит бутылочка с чернилами «Пеликан», и, покаактивная девица покрикивала на малоповоротливых пролетариев, мои руки быстро инезаметно откупорили крышечку и поместили пластиковый флакон на стул.

Девица, размахивая руками, раздавала указания,и в конце концов произошло неизбежное. Со словами: «Как я от вас устала,идиоты», – милая девушка шлепнулась на вертящееся кресло и тут же заорала.По светло-бежевым бриджикам потекли фиолетовые потоки.

– Какая… поставила сюда чернила, –взвыла девчонка.

Я пожала плечами:

– Понятия не имею. Следовало подождать,пока Лена соберется, глядишь, ничего бы не случилось.

Матерясь, девица вылетела в коридор. Рабочие,пересмеиваясь, пошли за ней. Я приоткрыла дверь в кабинет Славина и крикнула:

– Лена, выходите!

Очевидно, в апартаментах начальника былаванная комната, потому что Леночка появилась на пороге с умытым лицом.

– Мы можем уходить, – вздохнула я.

Лена уставилась на фиолетовую лужу,растекшуюся на светло-бежевом офисном кресле.

– Это что такое?

Я хихикнула:

– Подумайте, какая незадача вышла!Совершенно случайно на стульчике оказалась банка чернил, к тому же открытая,ей-богу, не пойму, как такое вышло! Конец бриджам! Очень жаль. Они ей были клицу, вернее, к заднице.

Лена расхохоталась, подхватила пакет ипредложила мне:

– Пошли, тут за углом великолепное кафе,слопаем по мороженому.

Мы сели у окна, и Лена сказала:

– Ну спасибо тебе! Весь день настроениена нуле было, а тут такая фишка с чернилами!

– Не переживай, – ответила я, –еще устроишься, хорошие секретари в цене.

– Да, конечно, я найду место, –отмахнулась она, – не в этом дело, знаешь, просто обидно до жути.