по Джунглям, наверно, часа два. Меня уже раздражали бесконечные лианы, листья, бьющие по лицу, и вода. Вода капала с листьев, таилась в траве и даже воздух пропитался влагой — да так, что трудно дышать. Под конец второго часа мой альтер устал, и я снизился: если вконец загонюсь, то хотя бы недалеко падать.

Но до этого не дошло. Эйльфия остановилась и сказала:

— Перекидывайся, дальше идем пешком. Иначе нас заметят.

Я с облегчением превратился обратно в человека и поправил маску. Потянулся, привыкая к прежнему облику, и зашагал за Эйльфией. Уже было очень темно, но я каким-то образом различал деревья и землю, по которой ступал.

Впереди показался просвет. Мы протиснулись между плотно стоящими деревьями и остановились. Перед нами раскинулось звездное небо. Я присвистнул.

Край обрыва. Мы словно оказались возле кратера вулкана. Очень большого кратера, диаметров так пять километров. Такое чувство, будто какой-то великан копал яму для кострища, а потом забыл и ушел.

Я сел на корточки и посмотрел вниз. Внизу виднелись верхушки деревьев.

— Око Земли, — пояснила Эйльфия. — Там, внизу, такие же Джунгли, только ниже уровня моря.

— И обычно там собираются мародеры? — догадался я.

— Да.

Ага, я даже вижу свет у того дерева.

Как же нам слезть? Если превращусь, нас тут же обнаружат, даже если в блоху превращусь. Спуститься? Не здесь. А, вон там, подальше, вроде не так круто.

Эйльфия стояла рядом, не меняя позы. Я покосился на нее:

— Ты идешь?

— Пойду, — кивнула она. — Но ты должен кое-что знать, заграничный. Когда аура земли такая сильная, как под землей или как здесь, я практически бесполезна.

— Что? — я повернулся к ней. — Ты не можешь находиться под землей?

— Под землей — нет, — качнула головой Эйльфия. — И не только я: весь мой народ не может. Чего, думаешь, мародеры сидят под землей?

— Но здесь…

— Но здесь есть открытое небо, так что все в порядке. Просто я потеряю часть своих сил.

Ага, это нужно запомнить. Очень ценная информация.

— Ты можешь и не ходить за мной, Эйльфия, — сказал я. — Я вижу свет вон там, так что дело за малым.

Она усмехнулась, присела рядом:

— Уверен, что сможешь обойти все их ловушки?

Я отмахнулся:

— Не будем терять времени, — и поставил ногу в переплетение корней.

Я пополз вниз, хватаясь за корни и выпирающие из глины камни, и Эйльфия полезла следом. Я с облегчением вздохнул: все-таки идти один я боялся, тем более, когда она так мило упомянула про ловушки.

Идти вниз оказалось не так сложно, как я думал. Иногда кроссовки скользили по влажным корням и камням, но это ерунда. Хуже, когда на полпути корни закончились и началась одна гольная глина. По счастью, склон изгибался, и я просто скатился с него, как с детской горки. Эйльфия уже отряхивалась, всматриваясь в деревья. Тут было еще темнее, чем наверху. Стена, по которой мы спустились, возвышалась над нами, точно тот самый великан, который ее сотворил. Мы будто оказались на дне гигантской чаши.

— Пошли, заграничный, — Эйльфия взяла меня за руку и потащила в темноту деревьев, как малыша в детский садик.

— Я могу и сам идти, — шепотом воспротивился я.

— Нет, не можешь, — отрезала Эйльфия, не ослабляя хватки. — Без меня ты сразу попадешься или угодишь в одну из ловушек. Может, когда-нибудь ты овладеешь кааном настолько, что сможешь обходить любые ловушки, но пока ты можешь только видеть в темноте и… Идем сюда.

Она резко свернула направо и скрылась в кустах. Я тоже. А потом мы услышали шаги.

— Поскорее бы все закончилось, — проворчал кто-то. — Спать хочется.

— Ага, этот придурок Решатель уже всех достал, — согласился второй голос. — Поскорее бы отправить его восвояси. У него, бедняжки, завтра бой.

Оба захохотали и прошли мимо.

Вцепившись мне в запястье, Эйльфия потащила меня дальше. Мы пошли между деревьев по зигзагообразной траектории. Там, где спокойно можно пройти прямо, Эйльфия тащила меня змейкой, но я не жаловался — не хотелось попасть в одну из ловушек. Иногда по пути попадались патрули мародеров, но Эйльфие неизменно удавалось услышать их шаги и спрятать нас в листве.

Среди деревьев появился белый свет. Не огонь — электричество. Похоже, там стоял десяток прожекторов. Но как это возможно? Как я выяснил, электричество в Джунглях надолго не задерживается. Или у них есть какие-то хитрые батареи?

Когда до прожекторов оставалось совсем немного и впереди послышались голоса, Эйльфия остановилась и покрутила головой, что-то высматривая. Она указала в сторону и распорядилась:

— Туда. Отличное место, чтобы досидеть до конца.

Мы присели в темных кустах и выглянули наружу. Эйльфия оказалась права: нам открылся чудесный вид сверху на поляну, уставленную прожекторами. Прожектора стояли полукругом, и свет направлялся в одно место. В их ярком, скрещивающемся свете я разглядел силуэт человека, сидящего на стуле. Беднягу крепко связали золотыми веревками, а его голова упала на грудь, точно он был без сознания.

Решатель.

Кругом ходили мародеры в зеленых костюмах, большинство из них прятали лица под шлемами с тонированным стеклом. Такие, по словам Эйльфии, представляли большую опасность, чем их товарищи без масок.

— Но Дулир тоже ходит без маски, — заметил я. — И он силен.

— Он неплох, но в нем нет потенциала, — отозвалась Эйльфия. — Его все устраивает, и он не собирается расти дальше.

— Те, что без масок… им больше не за что бороться?

— Да. Они уже достигли всего, чего хотели.

Я посмотрел вниз и попытался различить выражения лиц, не закрытых масками. И не преуспел: то тень ложилась, то они стояли слишком далеко — так, что не разглядеть. Я прекратил напрягать глаза и посмотрел на Решателя. Тот сидел на стуле и не подавал признаков жизни. Кому они собираются его продать? Почему именно его? Зачем? Я-то думал, работорговля вымерла миллион лет назад.

— Смотри туда, — прошептала Эйльфия, и голос ее дрогнул.

К Решателю направлялся один из мародеров в каске. В руках он нес… обычный пластиковый горшок, из которого торчали острые листья растения.

Я прислушался. Что-то изменилось. Я улавливал негромкие голоса мародеров, гудение прожекторов и шуршание листвы, но фоном ко всему этому прибавилось странное жужжание — такое неприятное, что по спине расползлись мурашки, а зубы засаднило, словно кто-то рядом водил осколком стекла по школьной доске.

Это жужжало растение в горшке.

— Что это? — в ужасе спросил я. Обычно я гордился тем, как много разных штук знаю, но сейчас в голове словно прострелили дырку. У меня не было предположений. Вообще никаких.

Эйльфия не торопилась отвечать. Широко распахнув глаза,