Наконец он осознал, что продолжает обнимать Дафну, но уже нена чердаке, а в каком-то сомнительном месте. Слева тянулись заваленные снегомгаражи, а прямо перед ними находилось низкое одноэтажное здание с высокорасположенными узкими окошками, проход к которому был кое-как расчищен. Удальнего гаража какой-то мужичок безнадежно разгребал лопатой сугробы. Заметнобыло, что для него это скорее ежедневный моцион, чем действие, имеющеепрактический смысл.

– Где мы? – спросил Мефодий у Даф.

– Не знаю.

– Как не знаешь?

– Маголодия должна была телепортировать нас к Улите… Но гдеона и куда нас перенесет, я понятия не имела, – пояснила Даф.

Меф оглядел строение с узкими окнами. Вход был немногопритоплен, ступени на три. Толстые стены, железная дверь, отваливающаясяштукатурка. Вывеска отсутствовала, но у Мефодия было достаточно опыта, чтобыразобраться что к чему.

– Судя по всему, мы у какой-то левой качалки, – сказал он.

– Разве Улита занимается спортом? – усомнилась Даф.

– Она? Нет. Но порой ее тянет к спортсменам, – философскизаметил Меф.

Он дернул дверь и, обнаружив, что она заперта, принялсяметодично барабанить. Стучать пришлось долго. Под конец Меф уже пинал дверьногами. Удары глухо отзывались где-то внутри.

– Может, там никого нет? – предположил он.

– Если бы не было, мы бы здесь не оказались. Я чувствую, чтоУлита в беде! – сказала Даф.

Она начала уже отодвигать Мефа, чтобы высадить дверьмаголодией, как вдруг дверь открылась, и на пороге вырос сердитый лысый мужик сжелезными зубами. Он был маленького роста, но очень плечистый, отчего казалось,что в ширину он больше, чем в высоту.

«Похож на боевого гнома! Только секиры не хватает», –подумала Даф, на всякий случай покосившись на уши лысого. Нет, уши были негномьи. Маленькие заплывшие глазки оценивающе скользнули от Мефодия к Дафне иобратно.

– Что вам надо? – гнусаво спросил лысый.

– Шоколада, – вежливо сказал Меф.

– Чего-о?

– Не «чего-о», а Корней Чуковский. Произведение «Телефон».Страница пять, третья строчка снизу, – ответил Меф, пытаясь заглянуть к нему заспину.

Однако лысый был так широк, что закупоривал проход. Вдобавоку него явно были сложные отношения с Корнеем Чуковским. Он грузно шагнул кМефу, и тот предпочел отпрыгнуть.

– Простите его! Он пошутил… Нам нужна Улита, – сказалаДафна, одаривая лысого самой приветливой улыбкой из своей коллекции.

Лысый остановился.

– Улита? Кто такая?

– Секретарша нашего шефа.

Охранник задумался. Судя по напряжению, которое выразило еголицо, процесс мышления давался ему непросто.

– Толстая, что ли, такая? – уточнил он.

– Э-э… ну немного полная. В какой-то мере, – осторожнопризнала Даф.

Назвать Улиту толстой она бы не рискнула. Охранник сноваухмыльнулся:

– А-а! Есть такая. У вашего шефа поехала крыша, если он взялсебе такую секретаршу. Она пристроилась к целой компании парней, притом оченьназойливо.

– Тогда это точно она! Нам нужно ее увидеть! – сказалМефодий, пытаясь пройти мимо охранника.

Лысый сгреб его за ворот и приподнял. Из его рта пахлообедом, причем, возможно, даже не сегодняшним.

– На твоем месте я бы туда не совался. Девчонка сама выйдет,когда получит то, на что нарывалась! Вали отсюда, мелкий!

Меф обиделся. Слышать слово «мелкий» от человека, которыйбыл одного с ним роста, вдвойне досадно. Ворот сдавливал горло, мешая дышать.

– А ну отпусти меня! Ты что, дядя, совсем офэншуел? – хриплокрикнул Меф.

Лицо лысого перекосилось. Он занес кулак. Меф собралсявыставить мысленную преграду, но Даф, не расстававшаяся с флейтой, егоопередила. С нежностью врезавшегося в глаз утюга маголодия атаковала охранника.Мефа мотнуло. Рука, держащая его за ворот, разжалась. И вот охранник уже лежитна полу с блаженной улыбкой идиота, опоздавшего в клинику.

Меф склонился над ним:

– По-моему, ты переусердствовала. О мою преграду он сломалбы кулак, не более того.

Даф виновато кивнула:

– Я ошиблась маголодией. Стоило применить другую,пробуждающую совесть. Но тогда он принялся бы ныть, а это долго. Не бойся, оночнется.

Меф огляделся. Узкий коридорчик завершался дверью, из-закоторой доносились возбужденные голоса. Меф примерно представлял, какие оргииспособна устраивать Улита, поэтому, толкая дверь, ожидал увидеть что угодно, ното, что он в конечном счете увидел, удивило даже его.

Крутые парни, а было их человек пять, абсолютно одетые ибледно-зеленые, жались к шкафчикам. Перед ними, подбоченившись, стояла Улита.Рядом с ней на полу, держась за разодранную руку, из которой хлестала кровь,сидел еще один «крутой». Он стонал и тихо матерился.

Буслаев окликнул Улиту. Ведьма раздраженно обернулась. Ееглазные зубы, выпачканные в крови, были выдвинуты. Волосы растрепались. Глаза,с сузившимися и почти пропавшими зрачками, полыхали желтым огнем. Дажепривычного человека это могло напугать, что уж тут говорить о бедныхлопухоидах?

Меф невольно попятился. Он был совсем не уверен, что Улитаего узнала.

– Чего тебе, Буслаев? – хрипло спросила ведьма.

– Ничего… Мы волновались…

– Волнуйся лучше о них! Мне надо кое с кем разобраться.

– По-моему, ты уже разобралась, – осторожно сказал Меф.

Яростный взгляд ведьмы, обращенный к нему, медленно погасал.

– С дамой надо обращаться вежливо. Особенно если она простохочет поговорить. Вам все понятно? – рявкнула она, обращаясь к крутым.

Те прижались к стене. Улита брезгливо отвернулась.

– Ладно, пошли. Все равно тут нечего делать. Пока, кролики!– сказала она и вышла вслед за Буслаевым и Даф.

– Неудачное утро? – спросил Меф, чувствуя, что идущая рядомс ним ведьма дрожит от гнева.