Джованни. Отложил ручку. – Вам ведь уже помогли адаптироваться, - мне безумно хотелось отвернуться, но мужчина копался в моих глазах с таким напором, будто, как Аббадон, был способен читать мысли. – Где вы очнулись после обморока?

- В квартире…

- В чужой, не так ли?

- Да.

- Кто в ней был?

Я поглубже вдохнула воздух, решив не лгать этому серьезному человеку с демоническим доберманом в ногах: наверняка ведь Нари уже все рассказал.

- Франциско. Он приходил первые два дня, приносил мне воду… потом я его не видела, - и очень скоро решение мое дало трещину. – Дверь в подъезд была открыта. Когда мне стало лучше, я просто ушла.

Нари не мог знать, что я видела товарищей Франциско и не мог знать, как именно я добралась до дома. Этот кусочек вполне мог остаться моей тайной.

- Адрес запомнили?

- Нет, что вы. Здание было высокое, стояло на перекрестке, и парк виднелся из окна, - примета с парком родилась прямо на ходу. Я не знала наверняка, зачем разбавляю правду выдумкой, но проникновенно продолжала. – Я кое-как добралась до ближайшей станции метро и поехала домой.

- Какая станция оказалась ближайшей?

- Гм… Союзная.

- Франциско Вуд объяснял вам, как устроен симбиоз?

- Да.

- Как долго на тот момент вы уже его знали?

- Ну... около трех месяцев.

- Он пытался настроить вас против бесперспективных людей?

- Нет! – с удивлением воскликнула я.

- Вы состояли в любовной связи?

- Нет же!

Джованни откинулся на спинку кресла и холодно качнул головой.

- К сожалению, мисс Фишер, поговорить о нем нам придется. Вы, разумеется, не знали, что Франциско Вуд находится в розыске… - я настороженно кивнула, надеясь, что хотя бы этот факт Нари сохранил в секрете, и сразу поняла, что не ошиблась, потому как Джованни благосклонно продолжил. – Наверняка вы ощущаете себя обманутой, и воспоминания о нем вам неприятны, однако сейчас каждая деталь может оказаться значимой, и именно вы способны предложить нам неоценимую помощь. Напомните, вы ведь проживаете с сестрой и отцом?

- Да.

- Да, шериф округа... ему не сообщат, - заметив обеспокоенное выражение на моем лице, произнес Джованни. – Мы уведомляем родителей, что их ребенок страдает одержимостью, только если он несовершеннолетний. Так вот ваш отец уже стал жертвой преступной группировки симбионтов, в составе которой находится Франциско. Он не пострадал физически, но понес определенный моральный ущерб от мошеннических действий с их стороны.

- Чем я могу вам помочь? – сквозь зубы выдавила я.

- Чуть позже. Для начала вы должны получить первичные инструкции. Ступайте в соседний кабинет, мисс Фишер. Я пока подготовлю документы, - он склонился над новеньким серебристым телефонным аппаратом и зажал центральную кнопку. – Говорит Махоун, отправьте ко мне Риверса. Где он? Хорошо, - теперь он набрал комбинацию цифр. – Мерилин, Нари у тебя? Пусть зайдет.

Я сползла со стула и на негнущихся ногах вышла в коридор. Потерянно оглянулась. Справа и слева располагались две одинаковые двери. В какую именно из них мне велели следовать, было неясно. Вдруг левая дверь распахнулась.

- Нормально? – обеспокоенно спросил появившийся из-за нее Нари.

- Кажется…

- Давай, - он подтолкнул меня к кабинету, из которого только что вышел. – Мерилин тебя не обидит.

Я хотела поблагодарить его за то, что он не посвятил своего руководителя в подробности наших с Франциско отношений и что в принципе остался неравнодушным к моему положению после всех недоговорок и притворства, однако на этом последнем этаже мне везде мерещились камеры, из которых наблюдали пытливые глаза Джованни, поэтому я промолчала и послушно переступила очередной кристально чистый порог. Агентом Мерилин Кирби оказалась короткостриженая брюнетка с Бомонт-стрит, которая изо всех сил старалась не допустить гражданских до места столкновения симбионтов. Завидев ее, я стыдливо уперлась взглядом в пол: насколько иначе могли сложиться обстоятельства, послушай я ее в тот день!

- Андреа? – она опустила жалюзи, и в помещении воцарилась полутьма. – Как ты себя чувствуешь?

- Нормально.

- Разденься, пожалуйста, до нижнего белья. Всего на пару минут. Мне нужно проверить твой кожный покров.

В кабинете присутствовал слабый медицинский запах, однако на столе не было ни шприцов, ни подозрительных ампул, а Мерилин не носила латексные перчатки и лицевую маску. Она не походила на врача. Я смиренно позволила себя осмотреть. Вооружившись фонариком, бьющим сильным белым светом, она прошлась по всем изгибам моего тела, с особой скрупулёзностью исследуя руки и ноги.

- Я должна предупредить тебя о последствиях чрезмерного использования способностей твоего компаньона, - наконец затараторила она, отстранившись. – Начнем со строго запрещенной трансформации…

Я навострила уши, приготовившись слушать и запоминать. На меня обрушилась строгая инструкция длиною в два часа, которая так или иначе сводилась к тому, что любая демоническая сила наносит колоссальный ущерб организму, а попытка трансформироваться в пятидесяти процентах случаев оборачивается летальным исходом, и что ограничения симбионтов, в первую очередь, установлены ради их же безопасности, и только во вторую – для спокойствия населения. Запрещалось действительно многое, практически все, потому как любая способность могла повлиять на людей вокруг. Повлиять хотя бы косвенно, например, вызвать удивление, подозрения или опасения – подобное в обязательном порядке обещало расцениваться, как нарушение.

- … мелкие провинности отследить нелегко, но к однажды пойманному доверия не будет уже никогда. Что разрешено? Андреа, ты ведь не нуждаешься ни в каких способностях! Ты – благополучная юная девушка, учишься в престижном вузе, живешь в любящей семье… спортом занимаешься? Профессионально? Учти, в этом аспекте, как и в других, нельзя прибегать к помощи своего компаньона…

С пугающей скоростью Мерилин заполняла какие-то бланки и не прерывала при этом свои механические наставления, определяющие поведение идеального симбионта, а таким мог считаться только законопослушный и ответственный; наблюдая за ней, я думала, что она, должно быть, и сама продала душу дьяволу, чтобы успевать писать, говорить и поправлять складки на своей рубашке одновременно.

- …человеческое общество – довольно хрупкая система. Ощущение неполноценности, недоверие, страх и вытекающие из всего этого беспорядки – вот, от чего мы обязаны оградить его...

За инструктажем последовали истории, призванные на примере убедить меня в справедливости запрета о неразглашении. Это были выдержки из жизни незадачливых симбионтов, вопреки указаниям поделившихся секретом со своими близкими. Заканчивались все они одинаково, тем, что эти самые близкие отворачивались от них, а