ногу, двинулась следом за всеми этими людьми, высматривая в толпе Армана.

Будто почувствовав мой взгляд, он оглянулся. Я подмигнула, он едва уловимо кивнул и вместе со всеми продолжил путь к лестнице.

* * *

Когда третий помощник канцлера ворвался в бальный зал с заявлением, что герцогиня Лилиан отравила короля, Арман встревожился, но, когда из вопросов и ответов выяснилось, что все должны пройти наверх и поймать её на месте преступления, он выдохнул.

Если короля отравили, то Варда не из тех, кто останется на месте преступления с трупом на руках: таких изворотливых авантюристок ещё поискать.

Когда увидел её идущей следом за толпой и подмигивающей, Арман пожалел, что не прихватил с собой пунша: с бокальчиком было бы интереснее наблюдать за зрелищем. Впрочем, и так тоже было неплохо.

Изображая лёгкое волнение за невесту, Арман в авангарде толпы вместе с третьим помощником канцлера и присоединившимися к ним стражниками поднялся на третий этаж.

Как только в поле зрения показался королевский кабинет, третий помощник канцлера замахал стражникам рукой:

— Преступница пыталась сбежать?

— Нет! — издалека отчитался старший по званию из дюжины охранявших кабинет стражников.

Помощник канцлера бросил на Армана многозначительный взгляд и, шагая к кабинету, продолжил:

— Это возмутительно! Сначала орден огненного щита незаконно захватил принцессу…

— Это было законное задержание, — поправил его великий магистр Виварий и недовольно глянул на Армана.

А помощник канцлера продолжил:

— …теперь невеста магистра огненного щита отравила короля!

— Это не доказано! — великий магистр Виварий не собирался уступать.

Арман же с сомнением посмотрел на третьего помощника канцлера — эту пешку чужой политической игры: он правда идиот или настолько уверен в себе, что даже не потрудился проверить, как обстоят дела с королём?

Нет, конечно, у этого подхода были свои плюсы: если бы Варду арестовали не на глазах у всей публики, орден огненного щита мог обвинять своих оппонентов в подтасовке фактов, так что демонстративная поимка преступницы над остывающим трупом монарха действительно могла лишить его орден последних союзников в королевстве. А бедная деревенская аристократка, увидев смерть короля, разволновалась бы и выглядела достаточно неадекватно, чтобы повесить на неё что угодно. И неопытная девушка не смогла бы быстро придумать правдоподобное объяснение случившемуся.

Мысленно Арман-Лисар посмеялся и даже с нетерпением ждал, когда откроют двери в кабинет. Он на сотню золотых готов был поспорить, что труп короля Варда уже припрятала и отговорку сочинила.

На глазах у высокопоставленных гостей, находившихся в первых рядах толпы, охранники распахнули двери, и третий помощник канцлера ворвался в кабинет с криком:

— Как ты посмела?!

В кабинете тихо потрескивал камин, мерцали шарики магического света.

— Где она? — резко повернулся к охранникам третий помощник канцлера.

— Н-не знаю. Мы караулили двери, никто не выходил.

Третий помощник канцлера метнулся к окнам, он отпирал их одно за другим и осматривал землю под ними в поисках сброшенного трупа. Заглянул под стол и даже в дымовую трубу, но ничего не нашёл. Лицо его становилось всё более и более напряжённым.

* * *

Ширины коридора не хватило пропустить всех желающих посмотреть спектакль, некоторым даже на лестнице пришлось остаться — такая очередь образовалась. Я не могла увидеть, что там делали у кабинета, но, кажется, пора было напомнить о себе.

Подойдя вплотную к последней в очереди старушке, я спросила её в затылок:

— Ох, а вы не подскажете, что там происходит?

Старушка щёлкнула веером:

— Говорят, невеста магистра огненного щита заперлась в кабинете с королём и убила его.

— Ах! — я выступила из-за её спины и хлопнула ресницами. — Это какое-то недоразумение, я же здесь!

Мой голос был достаточно звонким, чтобы последние стоящие в очереди оглянулись. А наш танец с Арманом позволил гостям запомнить мою внешность и имя.

Я продолжала изображать удивлённую невинность, и эти люди со всё большим шоком разглядывали меня. Некоторые толкали тех, кто были впереди, те оборачивались, замечали меня, пошли шепотки… Настроение в забитом коридоре становилось всё более странным.

* * *

«Это просто поразительно…» — Арман смотрел на залитое слезами лицо Варды и поднял руку так, что она оказалась на уровне груди великого магистра Вивария, после чего прошептал:

— Дайте мне платок.

Виварий без слов достал свой платок и вложил в ладонь Армана.

— Его величество… он так боялся, — срывающимся голосом продолжила Варда и прижала мокрый от её слёз платок Армана к губам. — Теперь, когда всё произошло именно так, как он сказал, я понимаю весь ужас ситуации. А ведь я ему не поверила, не поверила, что кто-то хочет его убить и обвинить меня в его отравлении!

Она всхлипнула. Арман с обеспокоенным видом вручил ей платок великого магистра и попросил:

— Говори смело, милая, мы сделаем всё возможное, чтобы помочь его величеству.

Если бы Арман не был абсолютно уверен, что заговорщики уже отравили короля, он бы не усомнился в рассказе Варды — настолько правдоподобно она всё разыгрывала.

Сейчас она сидела на софе, окружённая гостями, в числе которых был бледно-зелёный от ужаса помощник канцлера, и проникновенно рассказывала, как её привели к королю, а тот рассказал ей о готовящемся на него покушении, помог ей выбраться из западни, чтобы она воссоединилась со своим женихом, и сбежал по тайному ходу.

Её трепет, слёзы, выражение глаз, тон — всё было идеально, не в каждом театре встретишь такую мастерскую игру. Конечно, каждому человеку приходится иногда лгать, но в её исполнении это было какое-то высшее мастерство перевоплощения, на первый взгляд плохо сочетающееся с карьерой наёмника и военного.

Вот только, немного подумав, Арман-Лисар понял, что в случае Варды это естественно, и его сердце кольнуло: чтобы выжить, она должна была уметь вызывать не только страх, но и жалость. Она начинала с воровства. Наивно полагать, что ребёнок всегда будет удачлив в этом деле, её наверняка ловили на месте преступления, и тогда только умение разжалобить людей могло стать спасением. Да и в трущобах этот навык нельзя считать лишним.

Варда снова всхлипнула — так естественно, так обречённо…

— Я… я боюсь, что мне не поверят, — она вытерла слёзы под глазами, но на щеках остались следы влажных дорожек. Её потупленный взгляд вызывал сочувствие. — И я сразу хочу сказать, что это не моё мнение, а только то, что я услышала от его величества…

— Говори же! — великий маршал Ниобус не выдержал.

Он выглядел достаточно