– Змей? – переспросила Светлана. – Нет, я незнала.

– Вот укусит вас – сразу узнаете!

Ольга сделала рукой быстрое движение, как будто собираласьущипнуть Светлану за шею. Та вздрогнула и отшатнулась. Девчонка расхохоталась,и Светлана начала сердиться:

– Все ты выдумала про змей! Здесь только ящерицы есть,больше никого.

– Да-а? – протянула Ольга. – А вы попробуйте,лягте на траву – сразу узнаете, какие здесь змеи!

Голос ее зазвучал угрожающе, и Светлана окончательноубедилась, что девчонка слегка не в своем уме.

– Посторонись, – сухо сказала она, – мнепройти нужно.

Пару секунд Ольга стояла молча, потом отодвинулась. Светланапрошла мимо нее и спиной почувствовала, как в шею ей уперся неприязненныйвзгляд.

– Так что вы сюда не ходили бы, тетенька! –крикнула Ольга вслед торжествующе.

Она уже поняла, что победила, что осталась на поле одна, иэту бледную немочь с васильками можно не бояться. Подождав, пока женщинаисчезнет за поворотом, она вприпрыжку помчалась по полю к условленному месту,предвкушая, что там увидит…

Ничего. Под деревом раскачивалась на ветру трава,поднималась одинокая высокая ромашка, но до ромашки Ольге не было никакогодела. Ей нужно было совсем другое – то, ради чего она удрала из дому,повздорила с незнакомой теткой, бежала по всему полю. И все зря!

Обозлившись, девочка пнула ствол дерева и вскрикнула отболи. Боль немного привела ее в себя, и злость сменилась глухим раздражением.«Домой нужно идти, – мрачно подумала Ольга. – Мать там устроит…»

Что устроит – она не стала представлять, и бегом рванула пополю, срезая путь.

Макар прогулялся по деревне не торопясь: сначала в одинконец, потом в другой. Здоровался с бабушками, сидевшими на лавочках переддомами, поболтал с парой алкашей, лениво бредущих из магазина с авоськой, вкоторой просматривались бутылка дешевой водки и буханка ржаного хлеба. Разговорполучился интересный, можно сказать, философский, но не имеющий никакогоотношения к предмету, интересовавшему Макара. Договорившись о том, что завтраже с утра он зайдет за баночкой парного козьего молока к одному из владельцевбутылки и буханки, Илюшин отправился дальше. «Бабкин молоко выпьет, – подумалон, – ему полезно».

Ожидать, что сейчас он наткнется на свидетеля, который тихопрошепчет ему на ухо имя убийцы, было смешно. Разумеется, не за тем Макар гулялпо Игошину, представляясь студентом, отдыхающим после тяжелой сессии. Зачем онбродит по деревне, Илюшин и сам не смог бы объяснить, но чувствовал, что вседелает правильно. Сонные куры ходили по дороге, в палисадниках качалисьразноцветные космеи таких чистых цветов, словно их раскрашивал ребенок. «Хорошоздесь, Серега прав, – подумал Макар. – На фига сдалось кому-тоубивать?»

Его незамысловатые рассуждения о том, что в Игошине лучшевести невинную, близкую к природе жизнь, чем душить врага подушкой и прятатьсяот правосудия, были прерваны громкими голосами. Они раздавались из-за высокогозабора, мимо которого и шел Илюшин. Не вслушиваясь в слова, не раздумывая нисекунды, Макар быстро свернул с дороги и втиснулся в узкий проход, отделявшийзабор от соседнего дома. Здесь росла высоченная, в рост Макара, трава, похожаяна гигантский укроп, и пахло сладковатыми цветами. Аккуратно продираясь средизарослей, Илюшин продвигался вглубь, пока не наткнулся на то, что искал, –небольшую щель между досок. Приникнув к ней глазом, Макар разглядел большойдвор, крыльцо, а на крыльце – ссорящихся, голоса которых и заставили егосвернуть с дороги.

Толстая девочка с сальными волосами, перехваченными яркойрозовой резинкой, стояла на нижней ступеньке. С высоты крыльца на нее кричалаженщина – невысокая, круглолицая, с правильными чертами лица, которое сейчасбыло искажено от гнева.

– Где шлялась?! Где шлялась, а? Я кому сказала картошкупрополоть?

– Не шлялась, а к Ирке ходила! – огрызнуласьдевочка. – Никуда не денется твоя картошка!

– Вот я тебе сейчас как надаю по щекам за такие слова… –с угрозой произнесла мать. – Не тебе решать, денется или нет. Я смотрю,ты, Оля, распоясалась…

– Ты на себя сначала посмотри, – сказала девчонка,медленно проговаривая каждое слово. Сказала негромко, и Макар скорее догадался,чем услышал, что именно она произнесла.

Женщина на крыльце замолчала, с удивлением глядя на дочь. Таотвела взгляд и стояла с видом глуповатым и обиженным, изучая бочку с водой.

– Прополи мокрец и помоги ужин готовить, – наконецвыговорила мать, открыла дверь и зашла в дом.

Девочка ухмыльнулась, спрыгнула со ступеньки и исчезла натропинке, ведущей к огороду.

Макар постоял еще немного, подождал. Прошла минута, другая,но двор оставался пустым. «На сегодня представление закончено, – сказалсебе Илюшин. – Зрителей просят выйти через вторую и третью двери». Онполез через кусты обратно, но на полпути почувствовал рядом с ногой какое-тошевеление.

Присев на корточки, удивленный Макар обнаружил под кустомуютно устроившуюся пеструшку, ни капли не испуганную его появлением.

– От стада отбилась? – вполголоса спросил у нееИлюшин. – Или наслаждаешься одиночеством?

Курица укоризненно посмотрела на него круглым глазом,похожим на ягоду черной смородины. Макар подтолкнул ее под бок, и птица нехотясошла со своего места. Под ней обнаружились пять больших белых яиц, в некоторыхместах перепачканных пометом. Макар посмотрел на яйца, ощущая в себепервобытную радость охотника, поймавшего легкую добычу и обеспечившего семьедва дня сытой и ленивой жизни. Потом перевел взгляд на курицу. Курица моргнула,на секунду прикрыв смородиновый глаз пленкой. Илюшин вздохнул и выпрямился,мысленно пожелав курице всего хорошего. Пожалуй, стоило поторопиться к ужину,чтобы не сердить лишний раз Дарью Олеговну, и без того обозленную затеейплемянника.

Кирилл вышел из дома через пять минут после того, как всестихло. «Вот мать раскричалась! Хорошо, что не попался ей под горячую руку». Онсел на крыльцо, думая, что если бы на месте Ольги был он, то ему грозила быхорошая оплеуха от матери и порка от деда. А Ольге ничего, все с рук сошло.«Толстая сучка», – логично завершил он ход своих мыслей.

В доме хлопнула дверь, и Кирилл поспешно вскочил соступеньки. «Если увидят – разорутся, типа, чего без дела сидишь. Уроды».Работать ему не хотелось, но Кирилл слишком хорошо знал на собственной шкуре,как относится к тунеядству дед. Он сплюнул и поплелся в теплицу – подвязыватьогурцы, которые терпеть не мог.

Вечером Сергей Бабкин составил план действий, которыйсобирался воплощать с завтрашнего утра. Действовать, как Макар, по наитию, онне мог, а если бы и попытался, то ничего не добился бы, и Сергей хорошо этознал. Когда-то, лет пять назад, он даже записывал на листке бумаги планпредстоящего важного разговора, что неплохо помогало ему, позволяло нестушеваться перед собеседником. Те времена прошли, разговоры он теперь вел безвсяких предварительных наметок, но вот действовать предпочитал по обдуманномуплану.