– Спокойной ночи, тетя Маша, – сонным голосомпроговорил он. – Вы со мной в комнате спать будете?

– Нет, я буду в мансарде, – тихонько ответилаМаша, – а с тобой ляжет Ирина. Не бойся, я ночник оставлю.

– А я и не боюсь, – прошептал Димка, закрываяглаза.

Маша знала, что в темноте сын Вероники заснуть не может –боится, плачет, поэтому она прибавила свет ночника и неслышно прикрыла за собойдверь. Можно было наконец сесть за сценарий, раз старшие дети заняты своимиделами.

Перед тем как подняться наверх, она заглянула к Ирине.Девушка сидела на веранде, прикрыв глаза, и что-то проговаривала вполголоса. Настоле перед ней лежала открытая книга.

– Ира, я немного поработаю перед сном, –предупредила Маша. – Когда ты ляжешь?

– Да скоро, наверное, – Ирина подняла на неебольшие голубые глаза, в которых плескался сон, как и у Димки. – Засыпаю,тетя Маша, ничего в голову не лезет.

– Завтра полезет, а сейчас лучше ложись, все равноничего не выучишь, – посоветовала Маша, вспомнив собственные ночные бдениянад учебниками. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, тетя Маша.

Сидя в комнате перед ноутбуком, Маша быстро записываладиалоги зверят, приходившие в голову. Она давно не работала так быстро и легко:сюжеты придумывались один за другим, причем хорошие сюжеты – интересные исмешные. Словно со смертью матери Вероники с дома упала пелена, мешавшая всемжить, думать, разговаривать и работать.

Через плечо заглянул Костя, пожелал спокойной ночи, и Машаспохватилась, что времени уже много. «Последнюю сцену допишу – и впостель», – решила она.

Когда Маша оторвалась от компьютера, Костя уже крепко спална своей тахте, посапывая во сне. Погладив его по отросшей шевелюре, Машаподняла толстый том, лежавший на полу около кровати, и переложила на столик.Писатель Лукьяненко, с легкой улыбкой взиравший на нее с обратной стороныобложки, напомнил Маше Бабкина. «Мог бы и зайти, – с неожиданной злостьюподумала она. – Поинтересоваться, как у нас дела. Фантаст хренов».Фантаст, конечно, был тут совершенно ни при чем, тем более что Лукьяненко Машалюбила нежной любовью и сама же подсунула его книгу Косте. Но ей почему-тозахотелось обозвать Бабкина именно так.

Переодевшись в ночную рубашку, она залезла под теплое ватноеодеяло и моментально заснула с мыслью о том, что завтра с утра нужно будетподкрасить ресницы водостойкой тушью – просто так, на всякий случай…

Ее разбудил тихий звук. Даже не звук, а ощущение того, что вкомнате кто-то есть, и этот «кто-то» – не Костя, безмятежно раскинувшийся восне. Маша открыла глаза, и в первую секунду ей показалось, что вокруг – сплошнаятемнота, в которой невозможно ничего различить. Ощущение было неприятным. Ноглаза очень быстро привыкли, и в темноте стали различимы тахта упротивоположной стены, стол у окна с раскрытым ноутбуком, спинка стула,возвышающаяся над столешницей…

И белая фигура, застывшая в дверном проеме.

У Маши перехватило дыхание. Но тут фигура быстрыминеслышными шагами подошла к ней, и с невыразимым облегчением Маша узнала Ирину,одетую в длинную белую ночнушку. Облегчение было каким-то иррациональным –никого другого, кроме самой Маши и троих детей, в доме быть не могло. Маша свечера закрыла входную дверь на засов и сейчас как раз вспомнила об этом.

– Ира, что случилось? – шепотом спросила она,приподнимаясь на подушке.

Девушка села на корточки перед ее кроватью, и Маша увидела,какое белое у нее лицо – под стать ночной рубашке.

– Тетя Маша, – прерывающимся голосом прошепталаИрина, – мне кажется, кто-то забрался… сюда…. к нам. Я звуки слышала.Шаги.

Маша села на кровати, быстро соображая.

– Ирочка, тебе показалось, – сказала ласково, нопо-прежнему тихо, пытаясь понять: можно ли выбить стекло в доме так, чтобынаходящиеся в нем не услышали. Подумав, решила, что нельзя. Ирина былавпечатлительной и нервной, легко могла принять сон за явь. «Показалось девочкеспросонья… вот и испугалась до полусмерти», – решила Маша.

– Мы с тобой сейчас спустимся вниз, – вполголосапроизнесла она, – и ты убедишься, что никого там нет.

– Я боюсь! – Ирина вцепилась ей в руку так, чтоМаша чуть не вскрикнула от боли. – Они… как они вошли в дом, тетя Маша?!

– Прекрати сейчас же, – сквозь зубы приказалаМаша, отдирая ее цепкие пальцы. – У меня из-за тебя синяк будет!

Ирина разжала пальцы, и Маша встала, сунув ноги в пушистыетапочки.

– Свет не включай, а то Костю разбудишь, –предупредила, хотя Ирина не сделала и движения к выключателю. – Пойдем.

Медленно они спустились по лестнице: Маша впереди,внимательно глядя себе под ноги, девушка – за ней. Оказавшись внизу, Машаприслушалась. Тишина. Снаружи заорал диким голосом кот, и она почувствовала,как дернулась сзади Ирина.

– Да не вздрагивай ты! – с легким раздражениемпопросила Маша. – Сама себя пугаешь.

Она прошла по коридору, заглянула в комнату детей. Димкалежал неподвижно, накрывшись одеялом с головой, и его нога свешивалась скровати.

– Я его не будила, – прошептала Ирина ей на ухо.

«И правильно сделала, – подумала Маша, – нехватало нам мальчишку пугать. Он и так у Вероники пуганый».

Дойдя до веранды, она потянула на себя дверь, и та бесшумнооткрылась. По ногам сразу повело холодом, и Маша порадовалась, что не забыланадеть тапочки.

– Вот видишь… – начала она, обращаясь к девочке, иосеклась.

Дверь на веранду была приоткрыта, и за ней начиналасьтемнота – не тот сумрак, что был наверху, в мансарде, а настоящая ночнаятемнота, глубокая, как вода. Маша застыла перед этой темнотой, в один мигпочувствовав свою полную беспомощность – из-за темноты, из-за открытой двери,которую она закрывала перед сном на крепкий засов, из-за того, что кто-то вошели сейчас был внутри – в доме, в котором спали Димка Егоров и ее собственныйсын.

Первой ее мыслью было выскочить из дома, перебежать черездорогу и разбудить соседей. Но уже в следующий момент Маша передумала – нельзябыло оставлять в доме перепуганную до полусмерти девушку и двух беззащитныхдетей. Она не знала, что собирается делать тот, кто оказался в доме, и никак немогла понять, как ему удалось открыть засов. «Вор?» – мелькнуло в голове. Примысли о том, что их посетил всего лишь вор, Маша испытала облегчение. Но облегчениетут же сменилось страхом, который никак не удавалось подавить: воровать уЕгоровых нечего, и потенциальный взломщик должен был об этом знать. Да и зачемзабираться в дом, где находятся женщина и трое детей, способных поднять крик влюбую секунду?

– Не отходи от меня, – шепнула она Ирине, но та ине думала отходить.

Маша подбежала к двери и торопливо захлопнула ее. На долюсекунды ей показалось, что за дверью скользнула какая-то тень, и, закладываязасов, почувствовала, что руки дрожат. Прислушалась – но ничего не было слышно,кроме тихого дыхания Иры за спиной. Маша сбросила тапочки, босиком подкралась кстолу и на ощупь нашла кухонный нож, лежавший возле раковины. Крепко сжимаяхолодную металлическую ручку, Маша жестом приказала Ирине идти за ней, а самадвинулась к комнате Димки. По босым ногам тянуло из щелей в полу. «Господи, ктоже здесь? В какой комнате он может быть?» – судорожно просчитывала Машаварианты, а сама тем временем уже тихонько трясла мальчика за плечо, отгоняя отсебя мысль, что тот, кто проник в дом, успел подняться в мансарду.