Однажды ночью мальчишки тайком прокрались к ней. Хилари,оцепенев от страха, видела, как они заходят и тихо закрывают за собой дверь.Она сопротивлялась, как могла, но уступила их силе, и они сделали то, ради чегопришли.

Утром Хилари позвонила инспектрисе и попросила, чтобы ееперевели в интернат. Причину она объяснять не стала. Ей пообещали оформитьперевод через два дня.

С ужина Хилари прихватила нож и вилку и теперь была хорошоподготовлена к встрече незваных ночных визитеров. Один из парней чуть нелишился руки, остальные в страхе ретировались. Луиза, похоже, равнодушновосприняла известие о переводе девочки в интернат, а Хилари с радостью покидаласе негостеприимный кров.

Ее поместили в отдельную комнату, потому что она толькохандрила и не отвечала ни на чьи вопросы. Прошло две недели, пока доктора ивоспитатели выяснили, что она все-таки здорова. Хилари была худа как палка иослабла оттого, что не вставала с кровати, однако, как полагали, в коллективе кней должна была вернуться жизнерадостность. Ее «болезнь» определили как«подростковый психоз».

Хилари назначили работать в прачечной, а для сна отвеликойку в комнате, где помещалось еще пятнадцать девочек. Ночью там звучали такиеже стоны и вздохи, которые издавала Мэйда, но к Хилари тут никто не приставал,с ней не разговаривали, ее не трогали.

Через месяц ее поместили в другой «дом временногопроживания», «коллектив» которого состоял из трех ровесниц Хилари. Хозяйка былана этот раз приятная, не душевная, но вежливая и очень религиозная. Она частоговорила о боге, который карает тех, кто его не приемлет. Соседки по комнатепытались пробить панцирь, которым Хилари себя окружила, но в конце концов еехолодность и молчаливость оттолкнули их. Хилари ни с кем не могла найти общийязык, а на ее место прислали одиннадцатилетнюю, дружелюбно настроенную девочку,которая много болтала и всем улыбалась.

Срок пребывания в интернате оказался долгим, но Хилари такни с кем и не подружилась. Она ходила в школу, работала и очень много читала —буквально все, что попадало ей в руки. Хилари для себя решила, что, раз хочетначать самостоятельную жизнь, — надо получить образование, а для этогомного трудиться. Она понимала, что знания будут ее единственным спасением, поуши погрузилась в учебу и окончила школу с отличием.

На следующий день после вручения аттестатов старшаявоспитательница вызвала ее к себе в кабинет и сказала:

— Поздравляю, Хилари, с успешной сдачей экзаменов.

Больше ее не поздравил никто. Никто не приехал наторжественный акт. Никто за девять лет не поинтересовался ее жизнью, и вбудущем она никому не будет нужна. Такая выпала ей судьба, но Хилари с этимдавно смирилась. Только бы удалось разыскать Меган и Александру…

Но теперь эта мечта казалась нереальной. В подкладкечемодана по-прежнему было спрятано десять тысяч долларов, но и они вряд лимогли бы помочь… «Обратиться к Артуру?.. А помнит ли он еще свою крестницу?Александре сейчас должно быть тринадцать, а Меган девять… я для них будучужой…» — думала Хилари, понимая, что близких у нее нет никого.

Воспитательнице она без тени эмоций ответила:

— Благодарю вас.

— Теперь ты должна сделать выбор.

— Я?

Наверняка речь шла о чем-то неприятном. Хилари к этомупривыкла и всегда была готова защищать себя от страданий, которым другие хотелиее подвергнуть. Она многому научилась в своем первом «доме временногопроживания» и в интернате.

— Обычно, как ты знаешь, наши подопечные находятсяздесь до достижения восемнадцати лет, но в данном случае, раз ты окончила школуна год раньше, то имеешь право оставить детдом, поскольку считаешься человеком,способным к самостоятельной жизни, хоть и несовершеннолетним.

— И что это означает?

Хилари недоверчиво, словно из-за бетонной стены, устремилана нее взгляд своих зеленых глаз.

— Это означает, что ты, Хилари, свободна, если желаешь.Или можешь остаться, пока не решишь, чем тебе заняться. Ты уже об этом думала?

Хилари хотела сказать: «Да, на протяжении каких-то четырехлет…» — однако ответила:

— Да, немного.

— И?..

Воспитательница подумала, что этот разговор напоминаетудаление зуба, но подавляющее большинство этих детей были такими — слишкомтравмированными жизнью, и с их трагедией ничего нельзя было поделать.

— Ты не хочешь посвятить меня в свои планы?

— Это обязательно?

Хилари решила, что отсюда так просто не отпускают — надодать что-то вроде честного слова, как при условном освобождении из тюрьмы. Новоспитательница покачала головой:

— Нет, Хилари, не обязательно. Я просто хотела бы тебепомочь, если смогу.

— Ничего, я справлюсь сама.

— Куда ты собираешься ехать?

— Наверное, в Нью-Йорк. Это мой родной город. Я егознаю.

Хотя Хилари провела в Нью-Йорке лишь первую половину своейжизни, он по-прежнему казался ей домом. И, конечно, там были ее сестры…

— Это большой город. У тебя там есть друзья? Хиларипокачала головой. Странный вопрос. Если бы были, разве она провела бы стольколет в интернате для беспризорников в Джексонвилле? Теперь друзья ей были ненужны. У нее имелось десять тысяч долларов — на всякий случай. А нужны былитолько работа и жилье. Наверняка Хилари знала одно — что в детдоме неостанется.

— Я хотела бы уехать поскорее. Когда это возможно?

Впервые при мысли об отъезде глаза у Хилари засветились.

— В течение недели документы будут готовы. Тебя этоустроит?

Воспитательница виновато улыбнулась. К Хилари они так и несмогли найти подход. Что ж, такие случаи, к сожалению, были, но порой труднопредвидеть, как будет воспринимать жизнь в интернате тот или иной ребенок.

Она встала и протянула руку.

— Мы сообщим тебе, как только все оформим. —Спасибо.

Хилари сдержанно попрощалась, вышла из кабинета инаправилась к себе в комнату. Жила она теперь, на правах старшей, одна.

— Лежа на кровати, Хилари, улыбаясь, глядела в потолок.Все закончилось: муки, боль, унижение, страх, преследовавшие ее на протяжениипоследних восьми: лет. Начиналась своя, взрослая жизнь.

Неделей позже она сидела в автобусе, не испытывая нисожаления, ни грусти. Взгляд ее зеленых глаз был холодным и твердым. Онамечтала о мире, которого еще не знала. Кошмар прошлого остался позади.

Автобус ехал до Нью-Йорка целых два дня. С остановками вСаванне, Роли, Ричмонде, Вашингтоне и Балтиморе. Хилари всю дорогу молчала и неотрываясь глядела в окно. Другие пассажиры заговаривали с ней во времяостановок для ленча или вечером перед сном; два моряка даже пыталисьпознакомиться, но Хилари решительно пресекла эти поползновения, и больше к нейникто не приставал.