— Вы с ним договаривались? — очаровательноулыбнулась секретарша.

Хилари без улыбки сдержанно ответила:

— Нет. Но я хотела бы увидеть его. Окружающаяобстановка подавляла ее, но она этого не показывала и выглядела совершеннонепринужденной и уверенной в себе.

— Как вас зовут? — просияла маленькая Мисс Улыбка.

— Хилари Уокер. Мистер Паттерсон мой крестный.

— А, да. Конечно.

Блондинка нажала несколько кнопок и, сняв трубку, что-то внее произнесла. Это был еще один элемент ее работы — говорить по телефону так,чтобы посторонние не слышали: «К вам мистер такой-то… а, вас нет?.. Что емусказать?»

Этим искусством Хилари тоже предстояло овладеть в агентствепо трудоустройству.

С той же безукоризненной улыбкой секретарша подняла глаза иуказала на дверь справа:

— Проходите. Секретарь мистера Паттерсона встретит васи проводит в его офис.

На нее произвело впечатление, что эту девушку так запростопропускают к Артуру Паттерсону, к которому вообще попасть было не просто.

Хилари открыла дверь и оказалась в широком и длинномкоридоре, который тянулся по всему этажу. Вдоль стен стояли стеллажи с книгамипо юриспруденции в кожаных переплетах, а у кабинетов адвокатов сидели застолами их секретарши.

— Мисс Уокер?

К ней подошла пожилая женщина с коротко остриженными седымиволосами и, приятно улыбнувшись, указала на другой конец коридора:

— Мистер Паттерсон ждет вас.

Вот так, просто, словно это планировалось, словно он знал,что она придет, и все девять лет ждал ее появления. Но что он мог знать, сидяздесь? Что он мог знать о ее жизни у Эйлен и Джека, об уходе за смертельнобольной теткой, о том, как его крестница защищала с кухонным ножом в руках своючесть, как чуть ли не голодала все эти годы, что мог знать о «доме временногопроживания» в Джексонвилле, о Мэйде и Джорджине… детдоме… и даже о «милейшем»толстяке, который «беседовал» с ней всего пару дней назад? Что он обо всем этомзнал?

Хилари же была уверена, что именно он повинен в смерти еематери, да и отца в конечном итоге тоже. Теперь ей нужно было от него толькоодно, а потом она больше никогда его не увидит, потому что никогда больше незахочет видеть этого человека.

Секретарша остановилась и постучала в дверь, на которой былаприкреплена сверкающая табличка с надписью:

АРТУР ПАТТЕРСОН.

За дверью раздался его голос, до боли знакомый. Хилари досих пор помнила, как он лгал ей тогда, много лет назад: «Я ненадолго забираютвоих сестер… Я за тобой приеду…» Артур так и не приехал, но для Хилари это неимело значения, она его и без того ненавидела. В памяти всплыло, как она, стояна коленях в уличной пыли, звала сестер, которых он увозил.

Хилари с трудом подавила подступившие слезы… В последний разона видела их без малого восемь лет назад…

— Заходите!

Секретарша улыбнулась и, распахнув дверь, посторонилась.Хилари тихо вошла. Она не сразу увидела письменный стол из стекла и металла,стоявший у окна, из которого открывалась великолепная панорама Нью-Йорка. Застолом сидел Артур — внешностью совсем не подходивший к современному дизайнуего кабинета. Высокий, худой, лысый, с грустными глазами на бледном лице, онвыглядел по крайней мере на десять лет старше своих пятидесяти.

Артур поднялся ей навстречу и взирал на нее, словно на вдругпоявившийся призрак. Хилари была красивой, высокой, темноволосой, как Сэм, ноэтим сходство с отцом исчерпывалось. У нее были глаза Соланж… и тот же поворотголовы, и она стояла перед ним с таким же гордым выражением, с каким Соланж шлапо рю д'Арколь двадцать один год назад. Это было все равно что увидетьпривидение… Если поменять черные волосы на рыжие — получится вылитая Соланж… носо злостью, горечью в глазах и выражении лица, которых у Соланж никогда небыло. Все в ней, казалось, говорило; «Не подходи, не прикасайся, убью», и Артурв страхе задавал себе вопрос, что могло с ней случиться, отчего она сталатакой?

И тем не менее Хилари стояла перед ним, здоровая,невредимая, совершенно взрослая и очень красивая. Это было чудо, и Артурмедленно направился к ней, протянув руку, мечтая вернуться в прошлое, еще разощутить магию присутствия Сэма и Соланж. Хилари могла в этом помочь. Но,подойдя к ней, он почувствовал стену, окружавшую его крестницу; она стала помере его приближения пятиться, и Артур, заметив это, остановился.

— Хилари, ты здорова?

Вопрос явно запоздал; Хилари ненавидела слабость, которуючитала в его глазах. Она прежде никогда не думала, что он настолько робок.Теперь Хилари поняла, что он размазня, поэтому и бросил ее, после того как всехих предал… Бесхарактерность… Это отметила в Артуре Соланж много лет назад, хотяХилари об этом не знала.

— Я совершенно здорова.

Хилари решила не тратить времени понапрасну. Она пришла неради теплой встречи с другом семьи, а чтобы только узнать об одном, чтопомогало ей выжить, что стало предметом ее мечтаний на протяжении восьми лет.

— Я хотела бы знать, где находятся мои сестры.Неподвижными, ледяными глазами она всматривалась в его лицо, пытаясь угадать,что оно выражает: страх или печаль, и, затаив дыхание, ждала, что он скажет.

Но если до того Артур просто был бледен, то теперь сталбелым как бумага. Он понял, что не сможет ее обманывать. Ей были нужны толькосестры, а он не мог сказать ей, где они, как бы сам этого ни хотел.

— Хилари… Давай сядем…

Артур показал на кресло, но она покачала головой, не отрываяот него взгляда.

— Я не собираюсь долго разговаривать с тобой. Ты убилмоих родителей, ты разрушил мою семью. Мне тебе нечего сказать. Но я хочузнать, где находятся Александра и Меган. Когда ты мне это скажешь, я уйду.

Она терпеливо ждала, горделиво вскинув голову, в этой позеособенно напоминая свою мать… Только в отличие от Соланж в ее дочери былажесткость и большая внутренняя сила. С ее силой нельзя было не считаться,теперь Артур осознал это. Из ее слов он понял, что его крестница тогда, многолет назад, знала гораздо больше, чем он думал, но он не решился ее об этомрасспрашивать.

Как бы это ни было трудно, он должен сказать ей правду — чтосемья Уокеров действительно перестала существовать у него на глазах и его этовсегда мучило. Своей семьи у него не получилось, Марджори давно его бросила.Вышло так, что женщина, которую он любил, погибла, а ее детей судьба разбросалапо свету. Он чувствовал себя в ответе за случившееся со всеми ними, даже сСэмом. Но невозможно объяснить это Хилари, невозможно оправдаться перед самимсобой, тем более перед ней. Один бог знает, что она пережила за минувшие восемьлет.

— Я не знаю, где твои сестры, Хилари. Я даже не знаю,где была ты. Семь лет назад я поехал в Бостон навестить тебя, но все вы уехали…Джоунсы никому не оставили своего нового адреса. Я не мог найти тебя…