Бывший полковник КГБ.

— Должность?

— Заместитель начальника отдела Первого главного управления. Как официально назывался отдел, не знаю.

— А специфику ты знаешь?

— Мокрые дела.

— Где и при каких обстоятельствах ты познакомился с этим Пузыревым?

— Он приезжал к нам в детский дом, беседовал с десятиклассниками и тех, кто ему подходил, приглашал в Отдельный учебный центр КГБ.

— А каким образом ты в детдом попал?

— Я родился в больнице женской колонии. До пяти лет там и рос. А затем — по детским домам…

— И чем вы занимались в этом учебном центре?

— Приемам рукопашного боя, умению водить машину любой марки, владеть холодным и огнестрельным оружием.

— Давно в нашем гараже работаешь?

— С девяноста первого года, когда расформировали отдел.

— Чем сейчас занимается Пузырев?

— Директор похоронного бюро.

— Это частная фирма?

— ТОО «Гамбит».

— Он же и учредитель?

— Не знаю.

— Ты подчиняешься непосредственно Пузыреву?

— Да.

— А кто подчиняется тебе?

— Четыре человека. Гринько, вы его знаете, Лесных и Воропаев — охранники фирмы ТОО «Гранат» и Масаев — дезертир-чеченец. Он не пожелал воевать против своих.

— Ты сколачивал пятерку?

— Я.

— По какому признаку?

— Лесных и Воропаева знаю лично — они проходили вместе со мной подготовку в учебном центре. Гринько и Масаева — по их рекомендации. Оба безработные, а потому обиженные и злые.

— А майор Подольский?

— Ненадежен — напивается в самый неподходящий момент. Но мы иногда его используем. Когда он в запое, мать родную за бутылку продаст.

— Кто приказал убрать Глазова?

— Пузырев.

— Кто еще с ним работает?

— Не знаю.

— Ине догадываешься?

— Почему не догадываюсь?.. Кто-то из верхушки вашего ведомства.

— Ладно, на сегодня хватит, — удовлетворенно вздохнул Смородкин. — Яички исправно будешь класть?

— Постараюсь.

Смородкин продиктовал Коптеву домашний телефон Колберга.

— Звонить будешь каждый день ровно в десять вечера. Там стоит автоответчик. Передашь информацию и положишь трубку. Ясно?

— Предельно.

— И запомни: шаг влево — и Пузырев получит пленочку с твоим признанием. Все. Иди и жди меня в машине.

Версия Климова и Смородкина, что Глазов не добровольно ушел из жизни, а умер насильственной смертью, подтвердилась — у него оказались переоиты шейные позвонки. Каширин написал заключение, сделал из фляжки Смородкина два добротных глотка и, закусив конфеткой, спросил насмешливо:

— Вы счастливы?

— Как Ньютон, когда его треснуло яблоком по голове. — Смородкин язвительно усмехнулся. — Марк Степанович, если кто-нибудь поинтересуется, сколько вам заплатили за ночную смену, что вы ответите?

— Отвечу философски, — сказал Каширин. — Добро только тогда добро, когда оно вершится безвозмездно.

— Хорошо сказано, — улыбнулся Смородкин. — Допивайте водку, и Яша отвезет вас домой.

— А разве нам не по пути?

— К сожалению, нет. Я обязан доставить вашего пациента в крематорий.

— Но ведь это можно сделать и днем. — Каширин снова приложился к фляжке.

— Можно, — согласился Смородкин. — И, наверное, так бы и поступили, если бы Глазов загнулся не в тюремной камере, а прямо на сцене, как всеми любимый и обожаемый Андрей Миронов. И тогда бы катафалк вкатили не со стороны служебного входа, а через парадные ворота, и не ночью, а днем, как вы правильно заметили, и провожали бы его в последний путь не два пьяных охранника, а плачущие родственники, печальные коллеги, неунывающие студенты и, конечно же, незаметно снующие в толпе любовницы. И поплыл бы Глазов в огненное жерло печки не голым на железной ленте, а нарядно одетым, в гробу из карельской березы за четыре тысячи долларов, и тихо сомкнулись бы над ним бархатные шторки, и все подумали бы, что душа покойного улетает в рай…

Каширин вернул Смородкину пустую фляжку, посмотрел на него грустными и печальными, как у вола, глазами и спросил:

— Витя, ты сегодня много выпил?

— Норму. А что?

— Переходи на кефир. Ты стал циником.

МАГНИТОФОННАЯ ЗАПИСЬ РАЗГОВОРА

КРАКОВСКОЙ Л. Б. И ГОСПОДИНА ИКС

ИКС: Ты неважно выглядишь. Что-нибудь стряслось?

Краковская: Может быть.

ИКС: Значит, стряслось. Выкладывай.

Краковская: Был у меня друг…

ИКС: А почему «был»?

Краковская: Потому что его, наверное, больше не будет.

ИКС: Кто конкретно?

Краковская: Виктор Глазов. Работал в студии «Киноактера», вчера позвонил и говорит: «Дарю тебе квартиру».

ИКС: Ты что, его любовница?

Краковская: Товарищ по партии! И не перебивай. Я не могу сосредоточиться… Так вот, он был очень взволнован и сказал, чтобы я сидела дома и ждала нотариуса…

ИКС: Приехал?

Краковская: Минут через сорок.

ИКС: Как его зовут?

Краковская: Роммель Михаил Георгиевич.

ИКС: И он оформил на тебя квартиру?

Краковская: Да.

ИКС: Где?

Краковская: На проспекте Андропова. Рядом с метро «Коломенское».

ИКС: Доку менты с тобой?.. Покажи… Что тебе еще Глазов говорил?

Краковская: Что его могут забрать в больницу.

ИКС: Забрали?

Краковская: Забрали, но, по-моему, в тюрьму.

ИКС: Почему ты так решила?

Краковская: Квартира опечатана.

ИКС: И чего ты от меня хочешь?

Краковская: Чтобы ты выяснил, куда его забрали. И за что. Сможешь?

ИКС: Пожалуй, смогу. Но для этого мне потребуются твои документы. Дня на два. Не больше.

Краковская: Ты думаешь, его арест как-то связан с квартирой?

ИКС: Мне необходимо проверить все.

Краковская: Он честный человек. Я ему верю. Помоги, если можешь!

ИКС: Ты эти документы кому-нибудь показывала?

Краковская: Нет. А что?

ИКС: Ничего. Тебе, по-моему, замуж пора.

Краковская: Может, ты и прав. Я стала плохо переносить одиночество.

ИКС: Так и выходи. У тебя есть кто-нибудь на примете?

Краковская: Был.

ИКС: Глазов?

Краковская: Да.

ИКС: Это не вариант. Тебе нужен парень… ну, допустим, с южного побережья Америки. Устраивает?

Краковская: Устраивает-то устраивает… Только где мне его встретить?

ИКС: Руководитель международного брачного агентства «Интерсваха» Татьяна Николаевна Беляева мой хороший друг. Обратись к ней, и она в два счета подберет тебе жениха.

Краковская: Это пожелание или приказ?

ИКС: Люда, по-моему, наши отношения всю жизнь строились на взаимном доверии. Я тебе только добра желаю. И счастья.

Краковская: Танечка Беляева меня примет?

ИКС: Я ей позвоню.

Краковская: Хорошо. А сейчас довези меня до театра.

ИКС: Но мы же договорились — на дачу…

Краковская: Я занята в спектакле, во втором действии… Ты огорчился?

ИКС: «Я старый солдат, я стою, как в строю…» Что ты делаешь?

Краковская: Проверяю выправку твоего гренадера. О-о! Он и впрямь стоит!

ИКС: