Несмотря на все это, Софья испытывала чувство вины за то,что произошло. Она видела, как ее мальчик «набирает обороты», как, пользуясьрассказом о несчастном детдомовском детстве и несправедливо репрессированнойматери, выцарапывает себе поблажки и льготы… И богатеет. День ото дня, год отгода. Он давно уже не жил вместе с Софьей, она и вовсе утратила всякуювозможность влиять на него хотя бы в мелочах. Но все равно она испытывалачувство вины за то, что случилось. Поэтому и не возражала, когда Елена заявила,что внук Софьи не должен больше быть Бахметьевым. Если уж ее родной единственныйсын повел себя так неосторожно и поставил молодую жену с маленьким ребенком наруках в такое сложное положение, то какое право мать имеет оспаривать решенияневестки, тем паче направлены они, решения эти, исключительно на благо внука.

– Как только мой новый муж усыновит мальчика, –говорила юная вдова, которой в тот момент едва исполнилось двадцать три года, –у вашего внука, Софья Илларионовна, будут новые дедушка и бабушка. Вашепоявление рядом с нами будет вызывать массу вопросов. Вы понимаете, что я хочусказать?

Бахметьева понимала. Ее сын – расстрелянный преступник, ипоэтому ее отлучают от внука. И сделать с этим она ничего не может.

– Может быть, потом? – робко спросила она. – Когдамальчик вырастет? Конечно, Леночка, я понимаю, сейчас надо скрыть эту историюкак можно тщательнее, но попозже, когда он станет большим… Ведь ты расскажешьему, правда?

– Еще чего! – раздраженно фыркнула невестка. – Как этоя буду рассказывать ребенку, что его отца расстреляли, потому что поймали намахинациях. Вы что, Софья Илларионовна, совсем рехнулись? Никогда мальчик неузнает об этом. Такой позор!

– Но ведь вовсе не обязательно говорить ему промахинации и расстрел. Можно просто сказать, что его отец умер или погиб многолет назад и что у него есть еще одна бабушка, мать покойного отца.

Софья сама не заметила, как начала умоляюще заглядывать вглаза Елене. Мысль о разлуке с единственным внуком – последним родным по кровисуществом на этом свете – была непереносима. И облегчить боль могла тольконадежда. А Елена не хотела давать пожилой свекрови эту надежду.

– Ладно, посмотрим, – милостиво снизошла невестка. –Значит, так, Софья Илларионовна, на следующей неделе мы уезжаем в Москву. Адреси телефон я вам, конечно, оставлю, но полагаюсь на ваше благоразумие и надеюсь,что вы не станете ими пользоваться.

– Зачем же тогда оставлять? – скупо усмехнулась Софья.

– Ну, мало ли что. Заболеете тяжело, или еще какая бедаприключится.

Бахметьева молча взяла бумажку с московским адресом ителефоном, но ни разу ими не воспользовалась. Слишком острым и болезненным быловоспоминание о том, как унижалась она перед этой соплячкой, как просила изаглядывала ей в глаза. Софья ее так и не простила. И не за новое замужество иотлучение от внука, а именно за это унижение.

* * *

Внезапно резко похолодало, поднялся сильный ветер, которыйпринес с собой обильный колючий снег. Ира вела машину, напряженно вглядываясь вдорогу, а Настя и Татьяна на заднем сиденье вполголоса обсуждали то, с чем импришлось неожиданно столкнуться.

– Как все похоже, – задумчиво сказала Татьяна. – Втечение одних суток два убийства, связанных с семьей давным-давнорасстрелянного Бахметьева, точнее, с его матерью и вдовой. И на местепреступления, кроме следов проживающих, следы одного постороннего. А у моего Сурикованет алиби на весь период, охватывающий оба убийства. Плетет какую-тобеспомощную чушь, дескать, ходил, шлялся где-то, выпивал с девицей, с которойтолько что познакомился. Всю ночь с ней и проколобродил, часов до девяти утра,а потом расстался, и ни адреса ее, ни фамилии, естественно, не знает. Вот подипроверь такое алиби.

– Таня, тебя Стасов очень любит?

– Надеюсь. А что?

– Он может во имя этой любви проявить чудесаоперативности?

– Тоже надеюсь. Ты хочешь предъявить фотографиюСурикова людям, которые видели какого-то молодого человека в доме, где жилиубитые супруги?

– Хочу. И еще кое-что хочу. Только тут действительнонужно проявлять чудеса оперативности. Не знаю, получится ли, – с сомнениемсказала Настя. – Но надо пробовать. Так или иначе завтра вечером мы должныотсюда уехать. И за это время надо успеть сделать как можно больше.

Машина остановилась перед домом, где жили Татьяна и Ира.Татьяна вынула из сумочки связку ключей, сняла один ключ с кольца и протянулаНасте.

– Держи. Иди домой и дозванивайся Стасову и своимребятам. А мы с Иришкой сейчас поедем ко мне на работу и постараемся обернутьсяпобыстрее.

Настя поднялась в квартиру. Она не любила находиться одна вчужом доме, даже если это был дом, где ее считали желанной гостьей. Ей начиналоказаться, что она находится здесь незаконно, не имеет права ходить по этомуполу, сидеть на этих стульях и греть воду в этом чайнике. Все вокруг чужое инепривычное, и ей становилось грустно и неуютно.

Ладно, решила она, долой глупые эмоции, надо делом заниматься.И в первую очередь – звонить Стасову. Это проще всего, с тех пор, как Владиславстал повсюду ходить с сотовым телефоном, поймать его можно было в любой момент.

– Владик, ты хочешь, чтобы Таня послезавтра была вМоскве? – начала она с места в карьер.

– Естественно. А завтра нельзя? – весело отозвалсяСтасов.

– Нельзя. А вот послезавтра – можно, если постараешься.Ты должен поехать в Шереметьево, пойти в отдел милиции, найти Жору Востокова исказать, что ты ждешь моего звонка.

– А я дождусь?

– Обязательно. Я туда позвоню и скажу тебе, какой рейсвстречать и к кому подойти. Ты возьмешь пакет и отдашь его Короткову. Всепонятно?

– Ничего не понятно. А Короткову я что долженобъяснять?

– Я сама ему все объясню. К тому моменту, когда тыпривезешь пакет, он уже будет в курсе, я попробую его разыскать. И пожалуйста,будь все время рядом с ним.

– Зачем? Его могут украсть? – пошутил Стасов.

– Да кто на него польстится! – рассмеялась Настя. – Нев этом дело. Нам постоянно будет нужна связь друг с другом, а звонить помежгороду на Петровке можно далеко не с каждого телефона, сам знаешь, ты же тамработал. Выход на междугородную есть только с телефонов начальниковподразделений, а у простых смертных вроде Юрки и меня его нет. Поэтомупользоваться будем твоей высокооплачиваемой трубкой. Не разоришься?

– Да ладно, для родной жены-то… Значит, мне что делатьсейчас? В Шереметьево двигать?

– Да. Искать Георгия Востокова и терпеливо ждать моегозвонка. Может так случиться, что ждать придется долго, так что приготовься.

Найти Короткова оказалось куда сложнее. Набирая очереднойномер телефона, Настя с ужасом представила себе счет, который придет Татьяне.Впрочем, ее все равно уже в Питере, наверное, в то время не будет. Куда же Юркаподевался? Конечно, проще всего было бы найти его через Колобка, ужначальник-то точно знает, где бегает его подчиненный. Но Гордеева на месте небыло. Во всяком случае, телефон его не отвечал.