Управление размещалось в старом пятиэтажном доме неподалекуот Выборгского замка. Участковый пристроил свой старенький запыленный мотоциклна служебной стоянке рядом с ухоженными иномарками начальников и, стараясьсделаться как можно незаметнее, проскользнул мимо дежурного.

Однако удача ему и на этот раз не улыбнулась.

Проходя по коридору первого этажа, он нос к носу столкнулсяс заместителем начальника управления подполковником Петуховым. Подполковникгордо нес свой живот пятьдесят шестого размера, перегораживая им почти весь коридор,и орлиным взором сразу углядел сельского участкового, который безуспешнопытался слиться со стеной.

– Стебельков! – рявкнул подполковник, напирая наНиколая начальственным животом.

– Черенков… – уныло поправил начальникаучастковый.

– Ты еще мне будешь руководство поправлять? –озлился начальник. – Очень умный, да? Ты мне лучше не умничай, а скажи,что там у тебя на подведомственной территории творится! Ты когда там со своимубийцей разберешься?

– Работаем над этим, Иван Николаич! – тяжеловздохнул несчастный участковый, поправляя ставший вдруг нестерпимо теснымворотничок рубашки.

– «Работаем!» – передразнил его начальник. – Неработать нужно, а результаты обеспечивать! Плохо у тебя, Стебельков, поставленапрофилактическая работа!

Подполковник набрал полную грудь воздуха, собираясьпродолжить разнос, но в это время распахнулась дверь кабинета, и оттудавыглянула секретарша Петухова Лидочка, хорошенькая блондинка, на которуюбезуспешно заглядывался весь личный состав управления.

– Иван Николаич, Семилетов на проводе!

– Ох ты! – Подполковник покраснел, побледнел иустремился к двери, взволнованно колыхая животом. В дверях кабинета он насекунду задержался, обернулся к участковому и бросил на прощание: – Даю тебе,Стебельков, неделю срока! Потом будешь иметь дело лично со мной!

– Черенков… – вполголоса поправил начальникаНиколай Иванович, облегченно вздохнул и стрелой взмыл на третий этаж.

Здесь, в тесном захламленном кабинете с одним малюсенькимокном и письменным столом, на котором едва хватало места для компьютера,обитала легендарная Анна Шилохвостова.

Если верить известной поговорке, что хорошего человекадолжно быть много, Анна была очень хорошим человеком. Ее было так много, чтоона с трудом помещалась в офисном вращающемся кресле. Впрочем, этообстоятельство нисколько не портило ее настроения.

Кроме необъятных размеров, Анна отличалась прекрасным цветомлица, отличным настроением и прямо-таки сказочным аппетитом. Если, как уже былосказано, на ее столе едва хватало места для компьютера, то это вовсе не потому,что этот стол был завален бумагами и папками. Нет, этот стол был заваленкоробками конфет, упаковками пастилы, пакетами сдобного печенья и прочимисластями, которые несли Анне многочисленные посетители.

Вот и Николай Иванович, войдя в кабинет Шилохвостовой,первым делом протянул Анне коробку импортных конфет, заблаговременноприобретенную в поселковом магазине и припрятанную как от прожорливой Анфисы,так и от зоркой Люськи.

– Ой, Коля, «Поцелуйчики»! – бурно обрадоваласьАнна. – Как вкусно! Ну, ты зря тратился… – Она виноватоулыбнулась. – Ты же знаешь, для тебя я и так всегда…

В это мгновение на столе у Анны, где-то под грудой конфет ипирожных, зазвонил телефон. Анна ловко добралась до него, поднесла трубку к ухуи ответила:

– Шилохвостова! А, Вася! Да, узнала… такие сигаретывыпускает только Симферопольская табачная фабрика… точнее, выпускала досентября прошлого года, потом их сняли с производства… да, конечно… и тебеспасибо большое, печенье было очень вкусное…

Не успела Анна повесить трубку, как телефон снова зазвонил.

Глазами извинившись перед Николаем Ивановичем, она сновасняла трубку.

– Шилохвостова! А, Петя… да, выяснила… такие лягушкиводятся только в одном районе Мексики, в штате Тихуана… да, точно… и тебеспасибо… пастила была замечательная…

Анна Шилохвостова была известна среди сотрудников управлениятем, что могла выяснить все, что угодно. Она могла в считанные минуты узнать,сколько весит атом элемента рубидия, как звали собаку Уинстона Черчилля,сколько людей проживают в данный момент в Рио-де-Жанейро, что едят на завтракавстралийские аборигены и еще тысячи самых разных сведений. Этими способностямиАнны вовсю пользовались ее сослуживцы, расплачиваясь с ней разнообразнымиугощениями.

– Извини, Коля! – Анна снова положила телефоннуютрубку и повернулась к участковому. – Что у тебя?

– Анюта! – взмолился Николай, чуть ли неопустившись на колени. – Солнце мое, узнай срочненько, не было ли впоследнее время побега из какого-нибудь сумасшедшего дома?

– В смысле из психиатрической больницы? – уточнилаШилохвостова, ничуть не удивившись. – По какой территории, Коленька? Повсему миру, или по Европе, или только по России?

– Ну, я думаю, по Питеру и Ленинградскойобласти, – ответил Николай Иванович, сужая границы поиска.

– Никаких проблем! – Анна защелкала толстымипальцами по клавиатуре компьютера. – Тебе распечатать или так, на словах?

– Конечно, распечатать!

Анна сбросила с принтера коробку австрийского шоколада,вставила в него несколько листков бумаги и нажала на кнопку.

Через минуту она протянула участковому листок бумаги, плотнопокрытый текстом.

– Ну, дальше ты уже сам, Коленька, ладно? А то у меняеще много работы…

Не успела она договорить, как настырный телефон сновавзволнованно зазвонил.

– Шилохвостова! А, Славик! Конечно, узнала… такую обувьделают только в Мариуполе, на второй обувной фабрике имени академикаБондаренко…

Участковый, стараясь не шуметь, выскользнул из кабинета ипрошел несколько шагов до лестничной площадки, где младший персонал управлениякурил и обменивался новостями.

– Здорово, Черенков! – приветствовал Николаязнакомый капитан. – Что там у тебя, опять маньяк орудует? Петухов ходитзлой, как будто его оса в одно место укусила! Есть там какие-то подвижки?

– Работаем… – вздохнул участковый, уселся наподоконник и развернул перед собой распечатку.

Всего за последний месяц в городе и области произошло пятьпроисшествий, соответствующих профилю запроса.

Один человек пропал из психиатрической больницы имениСухово-Кобылина на Ланском проспекте, двое – из психоневрологическогодиспансера номер два на Васильевском острове, еще один – из специализированногопсихиатрического отделения больницы имени Ермака и, наконец, последний – иззнаменитой психбольницы номер два на набережной реки Пряжки.