Спустив кота с рук, выскочила в коридор и помчалась на кухню. Рич припустил следом.

– И куда мы так торопимся? – на бегу уточнил он. – Меня кормить? Правильно. Весь день голодал.

– Бедненький! – посочувствовала я своему спасителю. – Неужели герцоги про тебя забыли? Изверги!

Кошарик согласно мяукнул и вспрыгнул на подоконник.

– Пирогов не обещаю, но что-нибудь сейчас придумаю, – с этими словами я подняла полотенце, ожидая увидеть осевшую и перекисшую массу, и удивленно присвистнула. – Очень странно.

– Ничего странного, – вылизывая лапу, пробормотал Рич. – Хозяин сказал, ты расстроишься, если тесто испортится, поэтому, когда оно подошло, милорд применил заклинание стазиса.

– Полезное умение.

– У меня много полезных умений, – раздался голос Этьена. – Рич, имей совесть, – входя на кухню, укоризненно посмотрел на кота злосчастье. – Лера измучена и устала, а ты заставляешь ее готовить.

– Да ладно, готовка меня успокаивает, – отмахнулась я.

Помню, когда мне было тринадцать, мама очень сильно задержалась на работе, и я, пытаясь унять волнение, забабахала первый в своей жизни бисквитный торт. По всем правилам. Даже пропитку из оставшегося с какого-то праздника коньяка сделала. С тех пор я и пристрастилась к кулинарии.

– Так что там с этими отморозками? – вымыв руки и присыпав доску мукой, спросила у злосчастья. – Они признались, кто меня заказал?

– Еще бы они не признались, – хмыкнул рыжий.

– Разобрался? – к нам подтянулся и Стахов.

Мачо рухнул в кресло, положил руки на подлокотники и соединил пальцы домиком. Лицо его снова выглядело мрачным.

– Откуда они взялись? – хмуро поинтересовался он.=

– А это, друг мой, практически анекдот, – усмехнулся Этьен. – Можно сказать, неудачное стечение обстоятельств. Лэри, ты хорошо знаешь свою соседку из дома напротив? – обратился он ко мне.

– Катьку Фролову? Риэлтершу? – переспросила я. – Мы знакомы, но не близко. А при чем тут она?

– А при том. Пару дней назад эта дамочка развела одного «уважаемого человека» на деньги. То ли цену завысила, то ли с документами что-то намудрила, эти олухи точно не знают. С ними подробностями никто не делился. В итоге, «терпила», как изящно обозвали его наши недавние знакомые, обратился за помощью к криминальному авторитету, ну а тот велел своим людям разобраться. Дело мелкое, поручили его такой же мелкой шушере…

Этьен развел руками.

– Ты хочешь сказать, что они просто перепутали девушек? – удивленно посмотрел на него Лекс.

– Именно, – кивнул рыжий. Он прихватил из вазы яблоко и смачно откусил кусок.

– М-да. Слов нет, – хмыкнул Стахов, а я, как стояла, так и села. На стул, благо тот был недалеко.

– Это что же получается? – спросила, переводя взгляд с одного постояльца на другого. – Эти уроды даже не удосужились выяснить, кого им заказали?

У меня подобное в голове не укладывалось.

– Блин, я целый день просидела в ледяном подвале, а они – перепутали? Капец!

Я отодвинула доску с многострадальным тестом и взяла в руки скалку. Полезный предмет. Жаль, что я не прихватила его с собой, когда из дома выходила. Ну, ничего. Сейчас я этим дебилам покажу! Они у меня за все заплатят!

В душе горел праведный гнев. Мне хотелось выплеснуть все то, что накопилось за долгий и тяжелый день. Кто-то должен был заплатить за мои мучения!

– Где эти гады? – грозно спросила рыжего. – Хочу с ними побеседовать!

– Забудь, Лэри, – попытался успокоить меня Стахов. Он достал сигареты и закурил. По кухне поплыл горьковатый дым. – Не стоит руки марать.

– Даже не собиралась! – рыкнула в ответ. – У меня для этого скалка есть.

– Что? Мадам жаждет крови? – усмехнулся Этьен. – Неужели побьешь?

– И побью!

– А как же пироги? – губы рыжего растянулись в ехидной улыбке. – Второй раз стазис не сработает. А мы с Ричардом весь день ничего не ели.

– Видно, участь у нас в этом мире такая, – философски вздохнул кот. – Только и делаем, что голодаем.

Я покосилась на кошарика, перевела взгляд на смеющегося Этьена, потом посмотрела на мрачного Стахова и молча отложила скалку. Рыжий знал, чем меня остановить.

– А пироги какие будут? – словно ни в чем не бывало спросил злосчастье.

Как и всегда, когда речь заходила о еде, Этьен становился довольным и благодушным. Сейчас он больше ничем не напоминал того «сурового ковбоя», каким был еще совсем недавно.

– С мясом. И сладкие, с черникой.

Я раскатала тесто, положила начинку из фарша и лука, защипнула края и отставила противень. Вскоре рядом с ним расположился еще один, с большой открытой плетенкой.

– Может, пока чаю попьем? – обернулась я к мужчинам и наткнулась на два голодных взгляда. Третий, от Ричарда, можно было не засчитывать. Фамильяр, как истинный кот, всегда был чуточку голоден. – Ясно, – оценив состояние постояльцев, принялась выкладывать из холодильника сырную и мясную нарезки, помидоры и огурцы, оставшиеся со вчерашнего обеда котлеты и винегрет.

– А что, самим что-нибудь поесть не вариант было? – с иронией спросила у голодающих.

– А я предлагал! – с готовностью ответил Ричард. – И даже не один раз. Но их светлости не пожелали отрываться от поиска. Им, видите ли, не до еды было. А то, что фамильяр чуть от голода не умер, так это ерунда. Пустяки, не стоящие внимания, – с обидой произнес кот и покосился на меня хитрым зеленым глазом, проверяя, какое впечатление произвели его слова.

– Ну, иди сюда, мой несчастный умирающий друг, – подыграла я любителю театральных эффектов. – Будем восстанавливать историческую справедливость. Каждому фамильяру – по вкусной сочной котлете!

Рич вспрыгнул на соседний стул, я выдала ему тарелку с едой, мужчины охотно присоединились к трапезе, и жизнь Яблочного вернулась в свое привычное русло.

***

– Лэри…

Снова этот голос! Хрипловатый, низкий, невероятно чувственный. Он завораживает, будит в душе что-то такое, чего я не испытывала никогда раньше. Предвкушение счастья. Сладкую боль в сердце. Ощущение полета. Полное доверие. Казалось бы, всего одно слово, а у меня за спиной вырастают крылья.

– Лэри.

В тихих звуках так много любви…

– Моя Лэри, се арташан вапри.

Шепот легко скользит по коже, касается губ, спускается ниже… И я не могу сдержать тихий всхлип. Внутри закручивается знакомая жаркая волна. Она ширится, сбивает дыхание, вынуждает выкрикивать бессвязные просьбы о помиловании и заставляет цепляться за широкие плечи мужчины так, словно он один способен спасти от того пламени, что грозит сжечь меня дотла.