– Она как-то объяснила вторую покупку?

– Сказала, что ей надо оттуда что-то вырезать.

– Спасибо, – сказал Гамильтон Бергер и с победным видомповернулся к Перри Мейсону: – Теперь спрашивайте вы, господин адвокат.

– У меня нет вопросов, – ответил Мейсон.

– Вызывается Люсиль Рэнкин, – объявил Гамильтон Бергер.

Люсиль Рэнкин привели к присяге.

– Видели ли вы когда-нибудь обвиняемую? – спросил Бергер.

– Да.

– Где?

– В магазинчике, где я работаю.

– Когда?

– Во вторник, третьего числа.

– В какое время?

– Примерно без пятнадцати девять.

– У вас были какие-то контакты с обвиняемой?

– Да.

– Какие именно?

– Я продала ей ножницы.

– Вы о чем-нибудь говорили?

– Она сказала, что ей нужны маленькие ножницы, которымиудобно делать вырезки из газет. Левой рукой она прижимала к себе свернутыегазеты.

– Защита может задавать вопросы, – сказал Бергер.

– У меня нет вопросов, – вежливо ответил Мейсон.

– Обвинение закончило выступление, – с триумфом в голосеобъявил Гамильтон Бергер.

Мейсон встал и посмотрел на часы.

– Высокий суд, – начал он, – довольно необычно, что дело обубийстве рассматривается столь поспешно. Защита несколько растеряна. Я быпопросил отложить дело до двух часов, чтобы я мог посовещаться со своейподзащитной.

Судья Сеймур покачал головой:

– Мы стараемся уложиться в расписание, мистер Мейсон.Признаю, что для столь серьезного дела такая поспешность необычна, но у насесть еще целый час. Сейчас наступает время утреннего перерыва, и вместо обычныхдесяти он будет длиться двадцать минут, чтобы вы успели посовещаться сподзащитной. – Судья встал и сказал: – Суд объявляет перерыв на двадцать минут.В это время господа присяжные заседатели не должны ни обсуждать данное дело, нипозволять другим делать это в их присутствии, ни выражать какие-либо мнения.

Судья Сеймур встал и вышел из зала.

Когда публика покинула зал судебного заседания, Мейсонповернулся к Дженис Вайнрайт и спросил шепотом:

– Ну, Дженис, что скажете?

– Мистер Мейсон, – ответила она, – они говорят об этом как очем-то ужасном, а это было просто обычное поручение мистера Тейлмана. МистерТейлман попросил купить утренние газеты. Он сказал, что хочет вырезать оттудакое-что о земельных участках, и попросил принести ему ножницы. Мне пришлосьпойти купить их, потому что те, что были в конторе, я сломала за несколько днейдо этого.

– Что было дальше?

– Когда я вернулась, он попросил спуститься и купить еще двегазеты.

– Что стало с этими газетами?

– Не знаю. В корзину для бумаг он их не бросил, это точно.Но обычно он и не бросал газеты в корзину, а складывал в шкаф. Когда набираласьбольшая стопка, уборщица их выносила. Иногда мистер Тейлман искал в старойгазете какое-нибудь объявление о продаже недвижимости. Но, сделав вырезки,обычно выбрасывал газету в корзину, а в этот раз не выбросил.

– Дженис, – сказал Мейсон, – вам придется давать показания.Вы должны понять, что все косвенные улики против вас. Конечно, у вас естьобъяснения всему: Тейлман сказал это, Тейлман велел сделать то, я следовалаинструкциям мистера Тейлмана. Тейлман мертв. Вы понимаете, что сделает с вамиобвинение, когда вы начнете давать показания? Они станут утверждать, что высфабриковали эту версию, потому что Тейлман мертв и не может вам возразить. Всезависит от впечатления, которое вы произведете на присяжных. Вы не можетепозволить себе потерять выдержку, впасть в истерику. Вы должны мужественнопринимать все удары. Вы понимаете?

– Да.

– Вы сможете?

– Мистер Мейсон, я боюсь… боюсь, что не смогу.

– Я тоже этого боюсь, – мрачно произнес Мейсон. – Ну,хорошо, Дженис, у вас еще есть пятнадцать минут, чтобы подумать и успокоиться.До сих пор парадом командовал я. Теперь ваша очередь. Соберитесь с мыслями.

Мейсон отошел к Полу Дрейку и Делле Стрит.

– Да, Перри, дела, бывало, шли и лучше, – сказал Дрейк. –Действительно, настоящая бомба.

– Она сказала, что покупала газеты для мистера Тейлмана, –отозвался Мейсон.

– Это очень удобно, он же не может ей возразить, – сухоответил Дрейк. – Я думаю, что твоя клиентка лжет.

– Знаешь, Пол, за время своей адвокатской практики я усвоилодну истину раз и навсегда: защитник может скептически относиться к словамподзащитного только до тех пор, пока не начался суд. После этого – никакихсомнений. Он должен встать перед присяжными и показать, что верит каждому словусвоего подзащитного.

– Я знаю, – сочувственно согласился Дрейк, – но это быланастоящая бомба.

– Давай проанализируем, – перебил его Перри. – Что может завсем этим стоять?

– Это вполне может означать, – ответил Дрейк, – что твояклиентка спустилась вниз, купила газеты, вернулась и наклеила посланиеА.Б.Видала на бумагу. Потом еще раз вышла на улицу, купила еще две газеты исмастерила второе послание, которое отправила Тейлману на домашний адрес.

– Пусть так, но почему она это сделала?

– Чтобы быть уверенной, что он его получит.

– Тейлман был в конторе. Ей надо было всего-навсего положитьписьмо со всей остальной почтой.

– Может, она хотела, чтобы об этом узнала его жена?

– С другой стороны, – размышлял Мейсон, – предположим, чтоТейлман намеревался исчезнуть и хотел прихватить с собой как можно большеналичных. Он хотел оставить письмо с угрозами, чтобы о нем обязательно узнали.Он надеялся, что Дженис Вайнрайт заглянет в корзину для мусора и найдет письмо,но не был в этом уверен. Поэтому он кладет еще одно письмо во внутренний карманпиджака, приходит домой и переодевается, зная, что жена имеет привычку рыться унего в карманах.

– Знаешь, Перри, – сказал Дрейк, – твоя клиентка –прелестная девушка. Если она сумеет хорошо подать свою версию, а ты убедишьприсяжных, голоса могут разделиться.

Мейсон неожиданно весь напрягся. Делла Стрит, хорошо знавшаякаждое его настроение, внимательно посмотрела на него:

– Что случилось, шеф?

– Все очень просто, а я чуть не проглядел! – щелкнулпальцами Мейсон. – Если письмо было склеено из газетных вырезок, его смастериллибо Тейлман, либо Дженис Вайнрайт. В любом случае оно не могло прийти по почте,а значит, письмо от А.Б.Видала – я имею в виду конверт с адресом – простоуловка.