– Но Дженис сказала, что конверт пришел по почте… Оно должнобыло быть в конверте, – возразила Делла.

– Оно не могло там быть, – сказал Мейсон.

– Боюсь, это как раз один из моментов, к которым прицепитсяобвинение, – заметил Дрейк. – Ты же видишь, что они делают. Гамильтон Бергерспециально явился, чтобы самолично допросить твою клиентку и свести на нет ееверсию.

Мейсон пересек зал заседаний и остановился у окна, глядя напроходящий внизу транспорт невидящим взглядом. В зале снова появилась публика.Вошел бейлиф. Звонок возвестил о появлении присяжных. В зале царила атмосферанапряженного ожидания, как перед решающим сражением.

– Прошу всех встать, – объявил бейлиф.

Судья Сеймур вошел и занял свое место. Бейлиф ударилмолоточком. Все сели.

– Присяжные собрались, обвиняемая находится здесь, – сказалсудья Сеймур. – Мистер Мейсон, можете продолжать.

– Высокий суд, – начал Мейсон, – во время перерыва мнепришла в голову очень важная мысль. Я хотел бы вызвать одного из свидетелейобвинения для повторного допроса.

– Кого именно? – спросил судья Сеймур.

– Миссис Карлотту Тейлман.

Тут поднялся Гамильтон Бергер.

– Ваша честь, – с достоинством начал он, – я полагаю, вывпервые ведете дело, в котором мистер Мейсон представляет интересы обвиняемого.Я же участвовал во многих. Это типичная процедура. Защитник ждет удобногомомента, потом ходатайствует о повторном вызове свидетеля, подчеркивая такимобразом важность вопросов, которые намерен задать, и нередко получает желаннуюотсрочку. В данном случае совершенно ясно, что защите необходима отсрочка,чтобы решить, будет ли обвиняемая давать показания. Я сочувствую мистеруМейсону, но у нас тоже есть работа, как и у суда, а кроме того, мы должныпринимать во внимание интересы налогоплательщиков. Я заявляю, что цельходатайства о повторном вызове свидетеля – протянуть время до обеденногоперерыва.

– Считаю, что защита должна проводить допрос свидетелейобвинения сразу, а не по частям, – сказал судья Сеймур. – Конечно, суд вправеразрешить повторный допрос даже после того, как обвинение закончило своевыступление, но для этого должны иметься очень веские основания, которых вданном случае я не вижу, и, следовательно, не намерен давать подобноеразрешение.

– Могу я сказать, ваша честь? – спросил Мейсон.

– Конечно, господин адвокат. Я готов предоставить вам всевозможности для защиты.

– Высокий суд, – начал Мейсон, – все это дело построено накосвенных уликах. И одной из улик, на которую очень полагается обвинение,является двадцатидолларовая купюра, номер… дайте мне взглянуть на нее.

– Нечего тянуть время, читая номера купюр, – вмешалсяГамильтон Бергер. – Суду представлена одна-единственная купюра, и нам не нужнывсе эти разговоры с единственной целью протянуть время.

– Суд склонен согласиться с обвинением, – сказал судьяСеймур. – Что там с этой двадцатидолларовой купюрой?

– Я хотел бы допросить миссис Тейлман и узнать у нее, неплатила ли она водителю такси, когда он вез ее в казино, двадцатидолларовойкупюрой.

– Ну и что? – сказал Гамильтон Бергер. – Это ничего незначит.

– Это очень много значит, – возразил Мейсон. – Эти двадцатьдолларов, как уже установлено, были в том самом чемодане, который хранился вячейке «FO восемьдесят два» вокзальной камеры хранения. Если этадвадцатидолларовая купюра принадлежала обвиняемой, то, по мнению обвинения,именно она занималась шантажом и сфабриковала письма, именно она получила чемодан,а когда обо всем узнал мистер Тейлман, ей не оставалось ничего другого, какубить его. Таким образом, эта купюра становится очень важным моментомобвинения. Самой важной уликой. Если же я смогу доказать, что свидетель ДадлиРобертс, водитель такси, получил или мог получить эту купюру от миссис КарлоттыТейлман, позиция обвинения значительно ослабнет, более того, обвинение можетпросто рухнуть.

Судья Сеймур задумчиво нахмурился, аргументы Мейсона явнопроизвели на него впечатление.

– Ваша честь, – вскочил Гамильтон Бергер, – это все те жештучки! Даже если у нелепой теории защиты есть какие-то основания, это ничегоне значит. Миссис Карлотта Тейлман не имела никакого доступа к чемодану. У неене было возможности получить одну из этих купюр. Она даже не видела убитого, неговорила с ним. Она общалась только с секретаршей покойного, обвиняемой поданному делу. Если даже она и расплатилась такой купюрой, как желает уверитьнас защитник, доказательство этого должно быть частью его собственного выступления.Обвинение не возражает, чтобы защитник допросил миссис Карлотту Тейлман каксобственного свидетеля. Он может сделать это прямо сейчас.

– Я думаю, мистер Мейсон, так будет лучше всего, – сказалсудья Сеймур.

– Можно мне сказать, ваша честь? – спросил Мейсон.

– Конечно.

– Окружной прокурор прекрасно понимает, – начал Мейсон, –что в данном деле у обвиняемой имеются некоторые технические преимущества,которых он хочет ее лишить. Если будет установлено, что миссис Карлотта Тейлманрасплатилась с водителем такси двадцатидолларовой купюрой, то будет считатьсянедоказанным, что обвиняемая имела в своем распоряжении купюру из чемодана. Апоскольку обвинение в значительной степени базируется именно на этомутверждении, у меня будут все основания обратиться к суду, чтобы он просилприсяжных вынести оправдательный вердикт. Суду известно, что по закону, есликосвенное доказательство может быть объяснено чем-то иным, кроме виныподсудимого, должно приниматься именно такое толкование.

– Хорошо, – сказал судья Сеймур после минутного размышления.– Суд – храм справедливости. Он не связан по рукам и ногам процедурнымиформальностями. Они в первую очередь направлены на соблюдение правосудия. Янамерен позволить защите провести повторный допрос миссис Карлотты Тейлман.Прошу пройти к свидетельскому месту миссис Тейлман. – Судья повернулся кМейсону: – Но я прошу, чтобы все ваши вопросы касались только данного эпизода.

– Конечно, ваша честь, – ответил Мейсон.

Гамильтон Бергер в отчаянии взглянул на часы.

Служитель разыскал Карлотту Тейлман, и она вернулась насвидетельское место.

– Вы по-прежнему находитесь под присягой, – предупредил еесудья Сеймур. – Мистер Мейсон, можете задавать вопросы.

– Миссис Тейлман, – обратился к ней Мейсон, – вы помнитевечер четвертого числа в Лас-Вегасе, когда мы беседовали в отеле? Нас прервалаполиция. После этого, насколько мне известно, вы отправились на такси в казино.

– Совершенно верно. Я села в такси, которое ожидало там.