— Добрый день! — громко выкрикнул Андрей. — С миром, вославу Господа!

Дверь в стене открылась. Хорошая охрана, постояннонастороже…

А дальше во дворик вышла самая необычная процессия, которуюя мог себе представить.

Я знал, что на нашей Земле Папу Римского охраняютшвейцарские гвардейцы в ярких, как клоунские одежды, мундирах — в синие,оранжевые, красные, желтые полосы, идущие с головы до ног. Многие думают, чтоэти мундиры придумал Микеланджело, другие уверяют, что мундирам всего сто лет,а их автор — капитан швейцарских гвардейцев. На самом деле правы и те, и другие— вояка с задатками модельера опирался на старые эскизы Микеланджело, в своевремя отвергнутые консервативными католиками. И когда в дверях замелькали яркиеразноцветные костюмы — я не удивился.

Вот только надеты мундиры были не на крепких швейцарскихпарней, пренебрегших изготовлением часов, шоколада и перочинных ножиков радичести охранять Папу Римского… ну ладно, в данном случае — Конклав.

Во двор стремительной легкой походкой вбежали молодыедевушки — в той самой полосатой форме, в цветных беретиках на голове, с легкимипиками в руках. А у ноги каждой девушки бежала маленькая собачка с длиннойшелковистой шерсткой и бантиком на голове!

— Йоркширские терьеры? — воскликнул я.

Гламурная стража остановилась, окружив нас четкимполукругом.

— Да, — напряженным голосом ответил Андрей. — Йоркширскиетерьеры, верные псы кардиналов, собаки-убийцы…

Я захохотал. Представить йорка в виде собаки-охранника былопросто невозможно. Любимцы богемной публики, карманные собачки светских дам сРублевки и подчеркнуто маскулинных актеров вроде Бельмондо — и этособаки-убийцы?

Девушки продолжали смотреть на нас с каменным выражением налицах. Собаки виляли коротенькими хвостиками.

— Мне нужно поговорить с парламентером! — сказал Андрей,выходя из дверей.

Девушки молчали. Впрочем, обращался Андрей явно не к ним, ак кому-то, оставшемуся за стеной. Прошло с полминуты. Я переминался с ноги наногу, не переступая на всякий случай порога. Часовщик-таможенник всем своимвидом выражал готовность ждать хоть до морковкина заговенья.

Из дверей вышел еще один человек. На сей раз мужчина, иодетый вовсе не в клоунский костюм. Средних лет, немногим старше меня, аккуратный,в цивильной одежде — темные брюки, светлая рубашка, серый шерстяной джемпер. Вобщем-то его можно было представить хоть на улицах Москвы, хоть в Кимгиме, хотьв Орысултане — он бы нигде и ничем не выделялся.

— Андрей… — Мужчина с дружелюбной улыбкой двинулся ктаможеннику.

Похоже, Андрей тоже расслабился. Шагнул навстречу, онипожали друг другу руки и обнялись.

— Рад тебя видеть, мой бедный заблудший друг. — Мужчиназасмеялся, как бы призывая не принимать его слова совсем уж всерьез. — Что-тослучилось?

— И я рад тебя видеть, Марко. Меня попросили организоватьвстречу с тобой.

— Кто попросил?

— Знакомый с Демоса. Видимо, уважаемый там человек.

Марко посмотрел на меня, дружелюбно улыбнулся:

— Вы и есть тот уважаемый человек с Демоса?

— Нет, я посланник, — торопливо ответил я. — Меня попросилипровести переговоры.

— Переговоры — это хорошее дело, — сказал Марко серьезно. —Слово способно остановить вражду, укрепить дружбу, породить любовь. Слова данынам, чтобы мы понимали друг друга — даже если это очень трудно… Как вас зовут,юноша?

Я поморщился. Вообще-то меня давно уже не называли юношей.

— Кирилл.

— Очень хорошо. Вы христианин?

— Да.

— Еще лучше. И… вы бывший функционал? — Марко улыбнулся.

Как он это понял?

— Да.

— Очень, очень занятно… Андрей, от имени Конклава ягарантирую посланнику Кириллу безопасность и радушный прием в нашем мире. Кактолько он выскажет пожелание вернуться, его проводят к вашим дверям.

— Спасибо, Марко, — с явным облегчением сказал Андрей. —Проходи, Кирилл. Успеха тебе в твоих делах, конечно, если они законны ибогоугодны!

Он быстренько юркнул за мою спину, что, если честно, неприбавило уверенности в моей безопасности на Тверди.

— А как я их буду понимать? — спросил я, не оборачиваясь.

— Ну, ты же сейчас их понимаешь?

— Сейчас — да, а когда выйду из таможни? Они по-итальянскиговорят?

— Никогда не задумывался. — Андрей нахмурился. — Странныевещи говоришь, пасынок предусмотрительности! Проходя через таможню в новый мир,ты получаешь знание языка, это всем известно.

— Ага. — Теперь я понял, что имел в виду Цебриков, говоря,что я «иду через таможню». Так может быть, и в Орысултане в ходу вовсе нерусский язык? — Спасибо. Что-то я растерялся…

— Давай, давай, отец отваги! — Андрей подтолкнул меня кдверям. — Не мешкай, неудобно заставлять людей ждать.

Я вышел из таможни, и дверь за моей спиной тут жезахлопнулась. Тяжело лязгнул засов.

Девушки в полосатой форме строго смотрели на меня. Песикиигриво крутили хвостиками. Марко улыбался.

— Здравствуйте, — сказал я. — Скажите, а эти собаки —йоркширские терьеры?

— Отчасти, — кивнул Марко. — Считаете их несерьезнымиохранниками?

— Ну… если только от мышей…

Марко посмотрел на одну из девушек:

— Капрал, покажите гостю, как работают наши милые пушистыекрошки.

Девушка кивнула. Отдала свою смешную (конечно, если необращать внимания на острый листовидный наконечник) пику подруге. Шагнула комне, протянула руку:

— Дайте вашу куртку, пожалуйста.

Голос у нее был нежный, тоненький. Таким голосом надопризнаваться в любви.

Я пожал плечами и снял куртку. Здесь было тепло.

— Она вам очень дорога? — поинтересовалась девушка.

— Нет. Не очень.

— Это хорошо.

Девушка покачала куртку на руке — собачка у ее ногпристально следила за каждым движением. Потом скомандовала:

— Убей.

И подбросила куртку в воздух.

Собачка словно распласталась на брусчатке — а потом взмыла ввоздух. Может быть, на такой прыжок был бы способен кот — очень сильный,матерый дворовый кот. Но и то вряд ли — собачка вцепилась в куртку на высотеметра в полтора, а то и в два. Вместе с курткой песик рухнул вниз — иклацающий, щелкающий зубами, рычащий комок покатился по мостовой. Во все сторонылетели обрывки ткани, я как-то раз видел такое, когда дворник во дворе старой,разболтанной газонокосилкой наехал на какую-то ветошь. Прошло секунд десять — ипесик отскочил от куртки.