– М-да. Не соблазнился почками-листочками наш любительприроды… Что ты, Дорин, съежился? Правильно действовал. Больно у него реакцияхорошая. Жалко. Ну, заглянем в гости к Бабе-яге. Что там с рацией?

Паршиво было с рацией. Остались одни обломки – судя последам, «Связной» расколотил передатчик пистолетной рукояткой.

– Шеф, – угрюмо произнес Егор в нарушение всякой субординации.– Как вы могли так под пулю лезть? Ладно я, я младший лейтенант. А если из-закаждого связного старший майор госбезопасности станет жизнь класть.

– Это не «каждый связной», это был ход к Вассеру, а стадобыть, ключик ко всей германской «затее», – очень серьезно ответил Октябрьский.– Тут, очень возможно, судьба нашей родины на карту поставлена… И потом, Егор,я человек суеверный, в предсказания верю. Мне в четырнадцатом, перед тойвойной, цыганка нагадала, что я ровно в полдень умру, а сейчас уже без пятидва.

И подмигнул.

Итоги операции на Девичьем Поле были хуже некуда: троесотрудников мертвы, пятеро ранены. Селенцов продал свою жизнь дорого.

– Если у Вассера такие связные, то каков же он сам? –спросил Егор, глядя, как уносят мертвых товарищей

Октябрьский только нахмурился – видимо, думал о том же.

– Товарищ старший майор, рация вызывает!

В маршрутке шеф приложил к уху головной телефон. Немногоудивился:

– Григорян, ты? Что такое?

Даже в трех шагах было слышно, как дрожит и срывается голосДемидыча.

– Товарищ старший майор, виноват, недосмотрел… Главное, онспокойный был. Щей поел, добавку попросил… А сейчас захожу – он в сервантестекло сломал, и осколком себе по горлу.

Это Демидыч про Степана, ахнул Егор.

– Хорошие дела, – оборвал шеф писк наушников. -Я ведьговорил: паршивые щи у Валиулиной. – И отсоединился.

Он еще может шутить! Связной мертв, передатчик разбит, атеперь еще и радиста нет. Полный провал, по всем направлениям…

Рация снова замигала.

– Октябрьский слушает, – тускло сказал шеф.

– Ну что у тебя? Докладывай.

Нарком!

Сбоку было видно, как у старшего майора заходили желваки.

– Плохо, – сказал он после секундной паузы. – Провал. Живымне взяли. И рацию успел расколотить. На одной из машин была вмятина на бампере.Объект обратил внимание, сделал выводы. Это еще не все. Радист Карпенко,которого держали на Кузнецком, покончил с собой. Я недооценил его. В общем,кругом виноват. Готов нести ответственность.

Егор с трепетом ждал, что ответит Нарком.

В наушниках долго было тихо, от этого Дорину стало совсемстрашно.

– В чем виноват? За что ответственность? – стальной нитьюзавибрировал далекий голос. – Радист был поручен Григоряну, он и ответит.Думаю, достаточно будет дисциплинарного взыскания. Если человек всерьез решилубить себя, помешать ему трудно. А вот вмятина на бампере – это хуженамеренного вредительства. Чей автомобиль?

– Младшего лейтенанта Лялина, служба наружного наблюдения.

– Под суд. Расстрелять. Чтоб другие помнили.

Эти слова Сам произнес без гнева, очень спокойно, дажерассеянно, будто думал о другом.

– Без нас уже расстреляли, – мрачно ответил Октябрьский.

Нарком помолчал.

– Ваш анализ ситуации?

– Скорее всего, нить к Вассеру оборвана.

– «Скорее всего»? Значит, есть надежда?

– Чахлая, товарищ генеральный комиссар.

– Говори, Октябрьский, не тяни резину. Сам знаешь, как этоважно.

– Первое: связной не имел возможности сообщить Вассеру ослежке. – Палец в черной перчатке согнулся. За ним последовал второй. – Второе:агент Эфир. Скорее всего используют именно его, если надо будет опять выйти нарадиста – ведь про смерть Карпенки знаем только мы. Теперь третье. Вассеру безпередатчика нельзя. После сомнительной истории с полыньей он все-таки рискнул,пошел на связь с радистом. Возможно, пойдет на риск и снова… Однако естьбольшое «но», которое превращает все эти резоны в мусор.

– Исчезновение связника?

–Так точно. Он пошел на встречу с радистом и не вернулся.Факт, как говорится, неопровержимый. Ничем не исправишь. Куда делся связной?Машина сшибла, кирпич на голову упал? Смешно.

– Значит, нужно убедить Вассера, что его связной погиб послучайности. Например, в результате дорожно-транспортного происшествия. Так?

Старший майор горько усмехнулся:

– Убедить – это чересчур шикарно. Если б Вассер хотя быдопустил такую возможность, уже хорошо. Пусть бы хоть засомневался: вдруг всамом деле случайность. И рискнул бы. Ему тоже не до жиру – связь нужна. Черезпосольство Вассер явно действовать не хочет. И правильно делает. Там у нас ипрослушка, и Эфир, и другие возможности.

– Запасного радиста вы подготовили?

Это обо мне, понял Дорин. Сам Нарком про меня знает!

– Более или менее, – покосился на Егора шеф. – Только пустойэто разговор, товарищ генеральный комиссар. Из области ненаучной фантастики. Нина какое дорожно-транспортное Вассер не купится. Таких идиотов ни в однойразведке не бывает. Тем более в Абвере.

Нарком этих слов будто не расслышал.

– Личность связного установлена?

– Имеем паспорт на имя Селенцова Николая Ивановича. –Старший майор щелкнул пальцами, ему подали документ, изъятый из карманасамоубийцы. – 1902 года рождения. Печать, возможно, фальшивая, но штамп опрописке настоящий: улица Щипок, дом 13-бис, без номера квартиры – очевидно,индзастройка. Очень возможно, что именно там и проживает. Устроим обыск, этосамо собой. Только вряд ли что-нибудь найдем. Судя по повадкам, калач тертый.

– Не надо обыска. – Нарком заговорил быстро, отрывисто,словно вдруг заторопился куда-то. – Туда пока не соваться. Вообще ничего непредпринимайте. Труп связного передайте капитану Ковалеву, он получитинструкции. Засаду на Кузнецком не снимайте. А сами идите, отдыхайте. Иучастники операции тоже пускай отдохнут. Ночью будет много работы. И вот ещечто: в девять вечера слушайте новости.