Труманн улыбнулся и внезапно почувствовал себяболее уверенно.

– Разумеется, нет. Ведь он не подозреваемый.Просто ребенок. Нам нужно задать ему несколько вопросов.

– И вы не пытались его допросить в отсутствиеего матери и без ее согласия?

– Нет.

– Конечно, нет.

– И вы не предлагали ему не связываться садвокатами, после того как он попросил у вас совета?

– Нет, мэм.

– Ни в коем случае. Мальчишка врет, если онсказал вам такое.

Реджи медленно открыла портфель и досталаоттуда магнитофон и микрокассету. Она положила и то и другое перед собой, апортфель поставила на пол. Специальные агенты Мактьюн и Труманн уставились настол и, казалось, стали меньше ростом.

Реджи одарила их злорадной улыбкой и сказала:

– Полагаю, мы знаем, кто врет.

Мактьюн схватился двумя пальцами за нос.Труманн протер глаза. Она дала им немного пострадать. В комнате стоялаабсолютная тишина.

– Все здесь записано, братцы. Вы, ребятки,пытались допросить ребёнка без его матери и без ее согласия. Он специально васспросил, не стоит ли подождать, пока она освободится, и вы сказали: нет. Выпытались заставить ребенка говорить с помощью угрозы уголовного преследования,и не только относительно него самого, но и его матери. Он говорил вам, чтонапуган, и дважды спросил, не нужен ли ему адвокат. Вы посоветовали ему ненанимать адвоката, объяснив это тем, что от адвокатов одни неприятности.Джентльмены, неприятности ждут вас.

Они еще больше сжались. Мактьюн прижал ладонько лбу и осторожно потер его. Труманн не мог отвести недоверчивого взгляда откассеты, одновременно стараясь не смотреть на эту женщину. Он было подумалсхватить пленку и разодрать ее на части, растоптать ногами, но что-топодсказывало ему, что все будет впустую: эта дама наверняка сделала копию.

Скверно, когда тебя ловят на лжи, но ихпроблема была куда серьезнее. Они могли нарваться на серьезные дисциплинарныевзыскания. Влепят выговор. Переведут на другую работу. И все это дерьмоокажется в личном деле. Труманн был уверен: эта женщина знает все, что следуетзнать о наказании провинившихся агентов ФБР.

– Вы дали мальчишке магнитофон, – тихимголосом заметил Труманн, ни к кому не обращаясь.

– Почему бы нет? В этом нет никакогопреступления. Вспомните, вы ведь агенты ФБР. Вы сами постоянно пользуетесь такимиметодами.

Надо же, какая умная! Но ведь она адвокат,так? Мактьюн наклонился вперед, хрустнул костяшками пальцев и решил оказатьнекоторое сопротивление.

– Послушайте, миссис Лав...

– Реджи.

– Ладно, ладно, Реджи. Нам, так сказать, оченьжаль. Нас, как это, немного занесло, и мы, ну, короче, мы приносим своиизвинения.

– Немного занесло? Если я захочу, вас с работытурнут за это.

Спорить с ней они не собирались. Возможно, онаи права, а если и были какие аргументы в их пользу, то у них не имелось никакойохоты их приводить.

– Вы и этот разговор записываете?

– Нет.

– Хорошо. Мы превысили свои полномочия. Намочень жаль. – Он боялся посмотреть на нее.

Реджи медленно положила пленку в карман.

– Посмотрите-ка на меня, ребята. – Онинеохотно подняли глаза. – Вы уже доказали, что можете лгать, и делаете это незадумываясь. Почему я должна доверять вам?

Труманн неожиданно хлопнул ладонями по столу,выругался про себя и, вскочив с места, двинулся к другому концу стола. Вскинулруки вверх.

– Невероятно! Мы сюда пришли, чтобы задатьнесколько вопросов мальчишке. Мы только делали свою работу, и, пожалуйста,теперь нам приходится сражаться с вами. Мальчишка не сказал, что у него естьадвокат. Скажи он нам, ничего бы и не было. Зачем вам это? Почему вы намеренноссоритесь с нами? Это же бессмысленно.

– Что вы хотите от ребенка?

– Правду. Он врет насчет того, чторазговаривал с Джеромом Клиффордом до того, как тот застрелился. Мы знаем, чтомальчишка побывал в машине. Может, я и не виню его за то, что он врет. Он жеребенок. Испугался. Но, черт возьми, нам необходимо знать, что он видел ислышал.

– Что, по вашему мнению, он видел и слышал?

Труманну вдруг представились все кошмарныеобъяснения по этому поводу с Фолтриггом, и он в изнеможении прислонился кстене. Именно поэтому он так ненавидел юристов – Фолтригга, Реджи, того следующего,который попадется на его пути. Они так усложняли жизнь.

– Он вам все рассказал? – спросил Труманн.

– Наш разговор сугубо конфиденциален.

– Знаю. Но ведь вы понимаете, кто такой былКлиффорд, и кто такие Мальданно и Бойд Бойетт? Вы же знакомы с этим делом?

– Утром прочла в газете. Я следила за делом погазетам Нового Орлеана. Вам, ребята, нужен труп, верно?

– Можно и так сказать, – заметил Труманн сдругого конца стола. – Но сейчас нам необходимо поговорить с вашим клиентом.

– Я подумаю.

– И когда вы решите?

– Не знаю. Вы, ребята, днем заняты?

– А в чем дело?

– Мне надо еще поговорить со своим клиентом.Давайте встретимся у меня в конторе в три часа. – Она взяла портфель и спряталатуда магнитофон. Было ясно что встреча окончена.

– Пленка останется у меня. Пусть это будетнаша маленькая тайна, а?

Мактьюн согласно кивнул, понимая, что она ещене кончила.

– Если мне от вас, ребята, что-нибудьпонадобится, например, правда или честный ответ, я надеюсь, что их получу. Еслиеще раз соврете и я вас поймаю, я воспользуюсь этой пленкой.

– Это шантаж, – сказал Труманн.

– Совершенно верно. Валяйте, предъявляйте мнеобвинение. – Она встала и взялась за ручку двери. – До трех ребята...

Мактьюн пошел за ней.

– Э-э... послушайте, Реджи, тут есть одинчеловек, так он, очевидно, захочет присутствовать при встрече Его зовут РойФолтригг, и он...

– Мистер Фолтригг в городе?

– Да. Вчера приехал. И он будет настаивать,чтобы присутствовать на встрече у вас в конторе.