Витася и впрямь поначалу чудил маленько — песни играл, водкупил, каждый вечер в клубе или на станции слонялся, честных людей пугал. Жена отнего в город сбежала, двух лет с ним не прожила. Тут уж он вовсю чудить стал.Кто его вразумил, так и не узнали, только за ум Витася как-то в один деньвзялся. Песни играть перестал, кудри наголо остриг, мотоцикл продал, и на двоихс отцом они купили редкую и дефицитную в те времена «Ниву». На ней возиликартошку, навоз, огурцы в город на продажу, а когда социализму конец пришел, вфермеры заделались.

Их и так никто не любил, когда они еще как все были, а тутпросто возненавидели, особенно потому, что дела у них как-то сразу хорошопошли.

Они не ходили к Белому дому требовать кредитов, и программа«Время» не снимала про них сюжетов. Они вкалывали от зари до зари, безпраздников и выходных и зимой и летом Витася, судя по всему, довольно удачнорешил вопрос со сбытом, а техникой помог председатель Василий Лукич, которогоони успешно и регулярно ублажали: и денежки подносили, и картошечку на зимусгружали прямиком в председательские подвалы, и капусту — «дыня, дыня, а некапуста!» — делилась с бабами председателева жена, — и чего душе угодно. Черездва года своего фермерства, вдобавок к уже имевшейся земле, они взяли в арендудальнее поле, как называли в Сафоново самый край колхозной земли, вплотнуюприлегавший к речушке, и начали строить для Витаси отдельный дом, крашеродительского. Дом этот, ясное дело, моментально сожгли, только Витася кучастковому не ломанулся и в суд подавать не стал. Все по-своему сделал, на тоон и кулак.

Взял Витася ружьецо охотничье, из которого еще Витасин дедзайцев в Мещере стрелял, и пошел по дворам ходить, а сзади папанька на «Ниве»ехал, а с ним два работника, на лето нанятые. Что во дворах происходило, про тоникто никому не рассказывал, только Серега Опилкин, первейший Витасин кореш,после Витасиного визита неделю в постели лежал и, по слухам, вовсе попусту языкомчесал. Боялись, что идиотом останется, однако ничего, очухался.

Витася, назло врагам, новый дом заложил и близко к немуникого не подпускал. Когда дом подрос, Витася в Москву смотался и вернулсяоттуда с женой, которая от него тогда сбежала. Жена больше не сбегала, а,наоборот, родила двух горластых пацанят, которыми Витася страшно гордился, иразвела возле нового дома невиданной красоты цветник с розами, английскимгазоном, какими-то камнями в середине, которые назывались почему-то альпийскойгоркой, а разомлевший от такого счастья Витася до того дошел, что соорудилпосреди газона фонтан! Для горластых пацанят наняли няньку — это в деревне-то!— бывшую детсадовскую воспитательницу, оставшуюся после капитализации не у дел,а сами продолжали вкалывать.

Старую «Ниву» давно продали, вместо нее купили новую,пятидверную, да еще «газик» для папаньки, да еще какую-то легкомысленнуюиностранную машину для Витасиной жены, чтобы она в город ездила. Со смеху можноумереть, баба за рулем! По Сафонову Витася разъезжал, как сегодня с утра, натракторе, ибо угодья его теперь дальним полем не ограничивались, и работало нанего не двое приезжих, а десяток своих, сафоновских.

— Я тебе вот что хотел сказать, Леонид. — Витася попробовалбыло присесть на верхнюю ступеньку, но раздумал, только облокотился о хлипкиеперильца здоровенной загорелой ручищей, сияющей диковинным обручальным кольцом.Теперь приходилось откидывать голову назад, чтобы посмотреть в Витасинуфизиономию. — Ты брось эти штуки возле стройки. Я тебя пока по-хорошему прошу,брось.

Сердце у него замерло, жаба зашевелилась в желудке, и поспине потек пот.

Почему он говорит про стройку? Что он может знать?!

Сколько он успел узнать?! От кого?!!

Что теперь делать?! Дьяволица же предупредила его, чтобы несмел ни с кем говорить об этом, но Витася откуда-то узнал! Откуда?! Божемилостивый, что же теперь делать? Что?!

Что?!!

— Ты чего? — спросил рядом удивленный Витася. — Тебе что,плохо, что ли, Ленька?

— Что ты там говоришь, — прохрипел он, — про стройку…

— А про стройку я то говорю, — продолжил Витася, с интересомглядя ему в лицо и как бы прикидывая, не хватит ли собеседника немедленнокондрашка, — что отстал бы ты от них, Ленька. Нам этот торговый центр во какнужен! Я уже кое-какие справки навел. Если все нормально будет, они у нас всебудут брать — и огурцы, и картошку, и сметану, и все… А я еще на следующий годхочу цех пустить консервный, чтобы, значит, ягоды и грибы закрывать, так чтомне этот торговый центр очень кстати пришелся. Ты отстань от него, Ленька. Ибаб оттуда уводи. И так уже слухи какие-то ползают по всей деревне…

— Не слухи ползают, — выдавил он, — а сатана на нас идет.Слыхал, у них уж люди мрут. А все потому, что осквернили землю. Богом для храмапредназначенную, выпустили сатану на волю, вот теперь только он и начнеткуражиться да себя показывать. — Эта песня была давно и хорошо знакома, поэтомупелась складно. Губы привычно выводили ее сами по себе, а в голове гудел набат.«Спасайся, беги, может быть, ты еще успеешь!»

Успеешь… Успеешь…

— А сатана-то, он не дремлет, он сразу, как видит, ктопошатнулся, слабину дал, против Бога пошел…

— Больше ему делать нечего, только в Сафоново околачиваться,— сказал Витася презрительно, — да людям работать мешать!

— Кому? — не поняв, спросил Леонид.

— Да сатане твоему!

— Свят, свят… — забормотал он по привычке.

— Что ты передо мной-то комедию ломаешь? Так я ведь не бабаВера Симакова, на меня страху нагонять не надо. Ты приди в себя и посмотри —где стройка, а где храм нынче стоит!

— Так то нынче!

— А его туда предки поставили, а они понабожней тебя были!Короче, надоел ты мне со своими демонстрациями, Ленька! Я сам против баб идедов не попру, они только-только перестали на нас глаза пялить, а тебя,считай, я предупредил. Что хочешь делай, только больше никаких демонстраций иписем губернатору. А то он еще с разгону запретить вздумает, хлопот тогда необеремся… Понял ты меня, нет?

Он снял с заросшей светловолосой головы стильную кепку«Рибок» и постучал ею о колено.

— И пить бросай, Ленька! Бросишь пить, возьму на работу вгараж. А цех откроем, работы будет хоть отбавляй. Смотри, в каком свинстве тыживешь!.. Это, блин, не жизнь, а хрен знает что!.. Ладно, поехал я. Уже десятыйчас, полдня прошло…

Витася нахлобучил кепку, дружески пихнул Леонида в плечо,отчего тот едва на завалился в ведро с водой, и зашагал к своему мини-трактору.

Леонид Гаврилин с ненавистью смотрел ему вслед.

«Куркуль проклятый. Все у него просто, море ему по колено.Как он сказал, так и будет, подумаешь, хозяин жизни!.. Торговый центр емуохота! Все денег ему мало, еще не все заграбастал! Пронюхал, что будут ещегде-то деньги раздавать, вот и суетится теперь, вот и мечется, вот и ко мнепожаловал, мешаю я ему, видишь ли!..»