Мать твою, как все хреново! Он даже не ожидал, что все можетобернуться так хреново!..

Он должен принять решение, от которого зависит не только егожизнь. И он не знает — ну совсем не знает! — каким должно быть это решение!

И Сашка в последнее время его избегает. Даже такое толстокожееи бесчувственное бревно, как он, это заметил.

Чернов зачем-то обошел огромный кабинет по периметру и селза Степанов стол. Кабинет был создан специально нанятым дизайнером в лучшихтрадициях продвинутых американских корпораций — один на всех. На столе уСтепана была всегдашняя свалка из нужных и ненужных бумаг, горы канцелярскоймуры, которую Степан обожал, нелепая металлическая фигурка рабочего в каске и смастерком, сделанная в ультрамодном стиле «техно», и фотография Ивана.

Черт побери эту проклятую жизнь, а у него даже ребенка нет!

Нет и не будет.

Степан, несмотря ни на что, — счастливый человек. Простоиногда он этого не понимает.

Зазвонил телефон. Чернов вздрогнул, как будто к шееприложили оголенный провод.

Все правильно. Так и должно быть. Теперь он будетвздрагивать от каждого телефонного звонка. Замирая от тревоги, он прислушался.Трубку взяла секретарша, хотя это была личная Степанова линия. Очевидно, онпереключил ее на секретаршу, когда уезжал. Некоторое время совсем ничего небыло слышно, а потом зеленая лампочка на аппарате погасла — трубку положили.

Ничего, все в порядке, на этот раз обошлось.

— Вадим Алексеевич, — вдруг сказал селектор голосомсекретарши, — Павлу Андреевичу звонили из школы, просили перезвонить, амобильный у него не отвечает. Что мне делать?

— Ничего не делать, — сердито сказал Чернов. Секретаршасвоей прозой жизни отвлекла его от печальных и высоких мыслей. — Все равно мы свами его не догоним, даже если немедленно побежим. Поэтому делать нам нечего.Будем ждать, когда мобильный заработает. Но вы время от времени емупозванивайте. Вдруг что-то срочное…

Только он положил трубку, как позвонила жена и грустнымголосом сообщила, что у мамы опять был сердечный приступ.

У мамы регулярно случался «сердечный приступ» на почвепросмотра очередного сериала. Несколько лет назад, когда сериалы только входилив моду, Чернов ловил себя на гнусном желании своими руками задушить кого-нибудьиз создателей этого бессмертного жанра.

А потом ничего. Потом он привык.

Он вообще ко всему привык. Человек быстро ко всемупривыкает.

— Я у мамы, — говорила в трубке жена, — и ты приезжай сюда.Только тебе нужно будет заехать в аптеку.

— Да, — сказал Чернов, — конечно.

И покорно, как приговоренный к пожизненным каторжнымработам, записал, что именно купить в аптеке.

Десять лет назад он женился на неземном создании. У созданиябыла страсть к романтическим нарядам, оно обожало сентиментальные истории, былослабым, болезненным, вечно подверженным простудам, избегающим сквозняков итребующим постоянного присмотра.

Как он на все это купился? Все-таки ему было… сколько?.. да,двадцать восемь лет, не восемнадцать.

Первым делом создание испортило его собственные отношения сего собственными родителями, и сделало это на редкость ловко. Как-то совершеннонезаметно он перестал бывать у отца с матерью так часто, как раньше, потом сталбывать редко, а потом вообще перешел на общение посредством телефона. Для чегоэто было проделано, никто так и не понял, потому что родители у него былидобрые и смирные, сыновей и невесток обожали, слова поперек не говорили итолько все ждали внуков.

После успешного завершения операции «Родители» создание вдва счета ликвидировало всех его друзей. Они отвлекали супруга от выполнениясупружеских обязанностей, которые, помимо всего прочего, должны были состоять впостоянном созерцании, восхищении, трепете и пребывании в непосредственнойблизости от неземного создания.

Оно ликвидировало бы и Белова со Степановым, но это былоневозможно — гадкий супруг встал на дыбы, и, как оказалось, к лучшему, потомучто впоследствии эта дружба стала приносить доход. Степанов открыл«Строительные технологии» и позвал Чернова в замы. Однако принимать в дометакого развратника. как Белов, и такого хама, как Степанов, создание наотрезотказалось Было много слез, искреннего горя, примирений и всяких прочихманипуляций, включая лежание на диване лицом к стене в течение трех дней, иЧернов сдался.

«Черт с тобой, я не буду звать их домой. Только не надобольше рыдать, я тебя умоляю».

Поначалу он еще ничего не понимал и, как большинство мужчин,делал из всего происходящего совершенно нелепые выводы. Например, что это такаясильная любовь.

Ну просто любовь такая. Безудержная. Пылкая. Настоящая.

«Она ревнует меня ко всем подряд. Дурочка. Никто мне ненужен, кроме нее. Она слабая, беспомощная, кто ее защитит, спасет, укроет отжизни, если не я?» Ну и так далее.

Сейчас ему было стыдно об этом вспоминать.

Он делал все, что она хотела. Не потому, что был тряпкой, апотому, что чувство долга перевешивало все остальное.

Или все-таки потому, что был тряпкой?

Она не любила, когда при ней пьют пиво, даже от запаха еетошнило, и он перестал пить пиво. Она не ела жареное мясо, потому что в нем былхолестерин — или как его там? — и он перешел на овсянку. Майонез разъедалжелудок. От шашлыка делался запор. В коньяке был мышьяк. В воде — тяжелыеметаллы. Жена Белова была идиоткой. Жена Степанова — проституткой. Степановскиймальчик был категорически не правильно воспитан. В отрыве от природы и вообще.

О собственном ребенке не могло быть и речи.

«Ты что, хочешь меня убить? И мама будет волноваться, а ейнельзя!..»

Чернов отчасти подозревал, что всем этим цирковым фокусамжену обучала нежная мать, которая замужем никогда не была, но абсолютно точнознала, как именно следует обращаться с мужчинами, чтобы они не выходили из-подконтроля.

Два раза в месяц жена непременно болела — будь то зима илилето. Во время болезни она требовала особенно тщательного ухода и повышенноговнимания. Он ухаживал и уделял повышенное внимание.

В гости теперь приходили только ее подруги и их мужья,которых Чернов знать не знал и не умел с ними общаться. Он был буржуй, а они —чистые души, презиравшие людей коммерческого склада. Во время приемов за женойтоже следовало ухаживать, да не просто так, а в соответствии с еепредставлениями о светской жизни. Чернов так и не научился выполнять этот номерна «отлично», все где-то промахивался и ошибался.