маленький хозяин. Она засуетилась, завертелась у его ног, начала повизгивать и жалобно скулить, отпихивать его носом обратно в чащу. Рыжая отчаянно старалась предотвратить неизбежное, из последних сил, чуть ли не крича по-человечески, ограждая маленького хозяина от ужаса за лесной чертой. Он ни в коем случае не должен сейчас возвращаться домой. Нет! Иван вдруг с силой отпихнул собаку так, что она пискнула от неожиданности и дала ему дорогу, опустив уши и подаваясь назад. Мальчик пошел вперед, сам того не осознавая, приближаясь к гудящему столпотворению с порванной шапкой в руках. Кто-то охнул, люди замолчали. Бабки встали перед мальчонкой, преграждая ему путь. Иван понял все, когда увидел животный страх в их глазах. Его затрясло, шапка упала на мокрый снег. Он бросился вперед с нечеловеческим воплем, больше похожим на крик умирающего от пули, загнанного зверя. Люди, опешив, расступились. Вот же она, мамочка! Иван увидел ее тонкие волосы цвета черного бархата, прямо как на обивках гробов, знакомые руки, почему-то висевшие безжизненными плетьми вдоль ее маленького, какого-то чужого тела. Шея была обезображена и сломана, веревка крепко впилась в кожу, и любой наблюдатель мог увидеть багровый след на ее полупрозрачной мотыльковой коже. Тело Риты покачивалось, примотанное к осине, и напоминало тряпичную куклу из ее детства. На ней был балахон и один ботинок, второй валялся неподалеку. Он был не зашнурован. Иван потерял дар речи и едва удержался в сознании. Он протянул к трупу дрожащие ручонки и обнял ноги матери. Слезы градом покатились по его щекам, мальчик завопил и начал качаться, биться, кусать руки, пытавшиеся его оттащить. Односельчане одумались и все-таки отняли брыкающегося Ивана, похожего на бешеного лисенка, от Риты, вернее того, что от нее осталось. Владимир не выходил из хижины. Он лежал у картины своей покойной жены, где все трое улыбались весеннему солнцу, и тихо рыдал. Циля не подходила к телу, слишком уж силен был запах смерти, который ее так пугал, но как только Ивана в полуживом состоянии под руки завели в домишко, она тут же юркнула за ним и грела его всю ночь, пока его маленькое тело сотрясали рыдания.

Риту хоронили в закрытом гробу, организацией занимались соседи. Владимир был убит горем и сторонился людей целый месяц, выглядывая на улицу только по ночам. Иван и вовсе чуть не утратил рассудок, стал заикаться и плохо спать. С того дня его постоянно мучали кошмары.

Часть 2. Пробуждение

Глава 1

Июль. Душный полуденный воздух. Полет стрекозы. Иван сидел на подгнившем старом причале, погрузив голые ноги в воду, рядом стояла Улита, ловко запускавшая камушки по глади небольшого озера. Они подскакивали, бодро вздрагивая в воздухе, а затем ныряли в темную глубину, вовсе пропадая из виду. Девочке казалось, что камушки проглатывали прожорливые рыбы, которых она прикармливала перед рыбалкой. Улита могла целыми днями пропадать с удочкой, засыпая, глядя на качающийся на воде поплавок, а после того как леска резко натягивалась и маленький буек уносился за рыбиной, тут же включалась в процесс с азартом бывалого рыбака. Она нашла свое дело рано, отец напоминал ей о важности и других жизненных сфер, учебы в особенности, но упрямица продолжала сбегать из дома, обгоняя рассвет и возвращалась через открытое окно на кухне далеко за полночь. Ее главная гордость за тринадцать лет — пойманная на блесну огромная щука, за которую девочке вручили почетную грамоту и горсть конфет, привезенных из большого города. Улита была по-настоящему диким ребенком, даже по меркам этой небольшой деревушки, на нее неоднократно махали рукой немногие учителя и воспитатели, оставшиеся работать в «этой неприглядной дыре». Преподавательский состав местной школы состоял из пятерых наставниц старой закалки, или советского образца, и одного тщедушного, несчастного, вечно бледного практиканта, отправленного в тайгу по контракту. Он был учителем биологии. Улита любила его больше всех, он называл девочку лучшей ученицей и гордился ее успехами, закрывая глаза на тотальную неуспеваемость по математике, обществознанию и литературе. Она и правда обладала исключительной естественно-научной сообразительностью. Несмотря на то что многие называли Улиту рохлей и позором для ее честной образованной семьи, перебравшейся из города в тайгу по зову какой-то организации, больше похожей на секту. Девочка сохранила в себе безукоризненную и непоколебимую волю к жизни и исследованиям. Она жила реками, озерами и прудами, болотами и даже самыми маленькими лужицами. В один из дней после смерти Риты Улита встретилась с Иваном, он напугал ее: мальчик вывалился из-за угла и, судя по тому, как Ваня распластался на земле, девочка приняла его за настоящий труп. Улита тогда громко закричала, выронила жестяное ведро, усеяв горячий песок пескарями, и с дикими воплями бросилась вниз по береговому склону. Она бежала до тех пор, пока не сиганула в воду. В это мгновение страх испарился, она смело вынырнула и огляделась. (Трупы не умеют плавать. Это она знала точно. Прошлой весной из озера доставали тело деда Максима. Его прибило как раз к старенькой набережной.) На холме стоял мальчишка примерно ее возраста, неказистый и сгорбленный, которого Улита приняла за мертвеца, точно не по счастливой случайности оказавшегося вне воды. Раз он живой, значит, дурной, безумный? Психиатрических лечебниц в тайге не было. Ближайшая находилась у черта на куличках, а где именно… девочка не располагала этой ненужной местным информацией. Душевно больных людей в этих местах считали несколько странными, в некоторой степени не удрученными проблемами суровой северной жизни. Никто не вел счет безумцам. В условиях севера не было времени интересоваться эмоциональной стабильностью своего ближайшего окружения. Статус полоумного дурачка не сильно влияет на качество твоей жизни, если ты безобиден, а вот родство с самоубийцей… Бабули качали головами и сочувственно вздыхали, едва завидев мальчишку. Местные стали его сторониться и запрещать детям играть и дружить с ним. Иван был сыном пропащей женщины, опозорившей свою семью.

Однако при ближайшем рассмотрении Улита не заметила ни дьявола, ни отстающего в развитии в потерянном и неловком Иване. Девочка быстро сообразила, что случилось с ним и почему он так странно себя ведет. Он тоже был неудобным, непривычным и оттого нежеланным. Ей стало по-человечески жаль Ивана, ведь ее тоже сторонились многие сверстники и называли легкомысленной, глупой, странной. Он подошел ближе, осторожно ступая по песчаному склону, осыпавшемуся все больше с каждым последующим шагом. Улита напористо протянула свою большую ладонь Ивану и улыбнулась, продемонстрировав свой вечно ноющий черный зуб. Девочка неприкрыто разглядывала одиночку, оценивающе пробегая по мятой порванной одежде и грязным ботинкам, показавшимся ей едва ли