Ехала машина недолго, минут десять. Потом женщин впустили в здание. Их встретила менеджер по персоналу – миссис Сантос, филиппинка средних лет в сером деловом костюме. Она спросила, как каждую из них зовут, возраст, хорошо ли они долетели. Девушкам сообщили, что все они будут работать в разных гостиницах. Те, кому повезет, отправятся в пятизвездочные отели в центре города, где больше туристов и выше чаевые. На окраине было спокойнее и тише, но платили хуже. Правда, там было больше уверенности в завтрашнем дне и вероятность, что тебя уволят, ниже. Миссис Сантос непринужденно прохаживалась по залу, рассматривала девушек, иногда о чем-то спрашивала, потом что-то шепотом отмечала своей улыбчивой суетливой ассистентке, а та в ответ ворчала или хмыкала.

Девушек распределили по двум гостиницам: часть девушек отправили в одну, а остальных, в том числе и Виолетту – в другую. Водитель свернул на шоссе, которое вело на окраину города и дальше в пустыню. Сияющие небоскребы Дубая таяли вдали. Через полчаса над горизонтом возвышалась только громада Бурдж-Халифа.

Виолетте окружающий пейзаж казался нереальным, как в кино – ни деревьев, ни кустов, никакой зелени. Щурясь от блеска залитого солнцем песка она заметила, что вдали движутся две тени – мама-верблюдица с детенышем. Виолета всегда удивлялась, как они умудряются выживать в этой бесплодной местности. Ей не хватало зелени родной деревни, джунглей, где дожди могли идти много дней подряд и мокрая земля наполняла воздух запахом жизни и свежести. Когда она приходила домой, младшая сестра сразу наливала ей чашку горячего чая. Как же ей будет не хватать всего этого…

Прошел еще час, и наконец машина подъехала к бетонному зданию. Оно выглядело примерно так же, как одинокий концлагерь посреди пустыни. Виолетта невольно сравнила его с Алькатрасом – знаменитой тюрьмой, которую она видела в кино. Перед ней был простой белый четырехэтажный дом с зарешеченными окнами, на нижнем этаже кондиционеры висели на каждом втором окне, на верхних этажах их было заметно меньше.

Девушек одну за другой развели по комнатам. Виолетте досталась крохотная комнатушка без окон; разбавляли интерьер лишь два вентилятора: один на стене, а другой, вяло вращающийся, над кроватью. На Филиппинах у нее тоже был вентилятор на потолке, но ей не нравилось спать под ним после душа или вымокнув под дождем – слишком легко было простудиться.

Виолетта распаковала вещи и оглядела комнату. Отсутствие окон и свисающая с потолка единственная лампочка создавали тюремную атмосферу, и Виолетте вспомнились абажуры с цветочными узорами, которые она нанизывала на проволоку и продавала на деревенской ярмарке по воскресеньям. Она и здесь легко может сделать такой, чтобы украсить комнату. Ведь на ближайшие два года это ее дом, и нужно сделать его красивым и уютным.

Кухни не было, только деревянный стол и такой же стул. А еще низкая широкая кровать с белыми простынями. Она показалась Виолетте очень большой, но почему бы не насладиться хотя бы этой единственной роскошью? Над белой раковиной висело зеркало, а на противоположной от нее стене – картина с лесом, озером и птицами у горизонта. Комната была чистой и опрятной, поэтому Виолетта уже раздумывала, куда бы поставить горшок с цветами. Однако ее не покидало ощущение, что она в тюрьме, казарме или строгой католической школе-интернате.

Вечером миссис Сантос собрала всех девушек с виолеттиного этажа в коридоре. Девушки стояли перед дверями своих комнат, как заключенные перед дверями камер; или же как нервные солдаты, впервые видящие своего генерала. Миссис Сантос дала каждой по таблетке панадола и по глотку воды из маленького бумажного стаканчика.

– Чтобы лучше спалось, – пояснила она.

Виолетте казалось, что она снова попала в католическую школу для девочек, а миссис Сантос – священник, раздающий гостию на причастии. Миссис Сантос сказала, что просто хочет поддержать своих кабаян – землячек, потому что им нужно хорошо выспаться перед завтрашним днем. Девушки с тревогой, любопытством и недоверием проглотили таблетки и разошлись по комнатам. Виолетта спала крепко и была благодарна за этот сон: весь вечер она не переставала думать о родных и о своей надежде изменить их жизнь к лучшему.

На следующее утро она проснулась вялой, голова кружилась. Виолетта направилась было в душ, но там ей пришлось еще двадцать минут ждать своей очереди. Девушки беседовали друг с другом дружелюбнее, чем день назад. Они все были из разных стран: Филиппин, Индии, Пакистана, Индонезии, Армении, Румынии, Молдавии, Украины, Марокко и Египта. Видимо, никто из них не подошел для работы в шикарном отеле, раз уж их всех поселили в этом хостеле. Но девушки казались милыми и были готовы трудиться и в этих условиях. Некоторые грустили, а некоторые молились, чтобы им удалось подняться по карьерной лестнице.

В душе слезы у Виолетты хлынули потоком. Ей казалось, что она впустую потратила последнее, что имела. Она решила поговорить с миссис Сантос как кабаян с кабаян. Наверняка та сумеет найти ей место получше, чем этот неуютный чужой дом. Лукас говорил, что у его коллеги девушка и некоторые знакомые работали в Абу Даби и Шардже поварами, горничными, портнихами, помощницами учителей, встречали гостей на ресепшн в отелях, делали маникюр. Вдруг и они смогут чем-то помочь? Она не могла вернуться на Филиппины ни с чем. Виолетта готова была устроиться даже домработницей за $200 в месяц – ничего страшного, все равно хозяева обеспечат ей стол и кровать.

Позже Виолетты случился приступ клаустрофобии. Ей совсем не нравилось, что ее и ее коллег снова сгоняют в коридор, как скот. Она не могла прийти в себя после дальнего перелета. Утром миссис Сантос сказала, что из-за непримечательной внешности их не примут на работу в отель. Никогда. Некоторые девушки заплакали, шмыгая носом, в коридоре поднялся глухой ропот. Виолетта вышла вперед и спросила, чем они будут заниматься. Она призналась, что заложила свое последнее имущество, чтобы устроиться на эту работу, но умолчала, что является единственным кормильцем в семье и что ей нужна работа – любая работа, – чтобы содержать родных. Она посмотрела на миссис Сантос и вежливо, но твердо потребовала ответа, надеясь, что та не заметит, как у нее дрожат руки.

И тут открылись врата ада.

Миссис Сантос сказала, что девушки будут развлекать клиентов и получать за это кров, еду и зарплату – $136 в месяц.

– Милочка, самое большее, что я могу для вас сделать – это познакомить вас с вашими клиентами, а дальше о вас позаботятся.

Она замолчала и оглядела девушек: поняли ли они, что она имеет в виду?

– Это значит, что вам придется спать с вашими клиентами, – добавила миссис Сантос негромко и спокойно, словно спрашивала, сколько кубиков сахара положить Виолетте в чай.

Сначала в помещении воцарилась тишина, потом послышался ропот, а когда все стало ясно, голоса зазвучали громко и рассерженно. Двадцать девушек наперебой кричали на миссис Сантос. В шуме ничего нельзя было разобрать. Сантос сообщила новоприбывшим, что все четыре этажа здания забиты женщинами, торгующими своим телом. Она говорила так легко и непринужденно, словно это вполне обычное дело. Говорила, что они все подписали контракт и будут получать за свою «работу» деньги. Миссис Сантос мило заявила, что отличается добротой и честностью, и с улыбкой добавила, что через два года девушки могут забрать свою зарплату, бонус и уйти.