Считалой возле деревянной воронки нынче стоял надсмотрщикБичета. Он тоже беспристрастно вёл свои записи, но большинство мальчишек егонедолюбливало. Только нескольким самым взрослым, сильным и наглым он был подуше. Когда привозили еду, Бичету всего менее заботило её справедливоераспределение. Ещё не хватало возиться! Поскорей вывернуть всю корзину прямо наземлю – расхватывай, кто сколько успеет…

Тут уж вступал в силу закон, неизбежно возникающий на любойкаторге – под какими небесами и в каком летосчислении она бы ни находилась:«Сдохни ты сегодня, а я завтра!» Сильные становились сильнее. Слабые – ещёбольше слабели.

По первости, когда Гвалиор поставил подбиральщика Аргилу внапарники со Щенком, маленького сегвана не трогали даже самые отъявленныенаглыши. Все помнили свирепую драку двух веннов, начавшуюся из-за Аргилы. Всевидели, какие тележки в одиночку таскал упрямый Щенок. Он не был задирой ицелыми днями молчал, но связываться с ним ни у кого охоты не возникало.

Потом те, кто присматривался, заметили: сопливец-сегванникаким особым расположением Щенка, оказывается, не пользовался. Венн мимо негопроходил, как мимо пустого места, не глядя. Кто-то решил – это оттого, чтоиз-за него довелось рассориться с соплеменником. Другие подслушали разговорЩенка с Гвалиором: «Почему с Аргилой не работаешь?» – «Он сегван!..» А одинпарень, пятнадцатилетний уроженец Северного Нарлака, запоздало припомнилрассказанное когда-то Волчонком: «На них прошлой весной морские сегваны напали,весь род до смерти перебили…»

Этот парень – звали его Сфенгар – не отличался великим умом.Зато у него вовсю росли усы, и кормёжка в стражу Бичеты была для него сущееудовольствие, случай наесться почти досыта. Обобранные редко отваживалисьпротивиться. А когда всё же отваживались – он их легко вразумлял.

В его родной стране, Нарлаке, был край, именуемый ЗмеевымСледом. Теми местами всякий год – да не по одному разу – проносились жуткиесмерчи, поднимавшиеся из моря. Крутящиеся хоботы ломали деревья, опрокидывалискалы, изменяли течение рек. Оттого внутри Змеева Следа не было ни городов, нидеревень. Зато там мыли золото, встречавшееся в покинутых руслах, –жестокие бури переворачивали землю, точно целые орды землекопов с лопатами, итот, кому сопутствовало везение, вполне мог в одночасье разбогатеть. Сбежавшийиз дому мальчишка примкнул было к одной бродячей артели охотников за золотом,но не столько работал или помогал, сколько втихаря таскал у других намытыйпесок. Попавшись наконец, Сфенгар был крепко избит и выгнан с пожеланиемзатеряться в Проклятых Снегах. Так оно с ним, собственно, и произошло. Онпристал к разбойникам, грабившим вольных старателей… и вместе с ними угодил вруки воинам, присланным одним из государей Северного Нарлака. Молодой полководецАльпин известен был тем, что с душегубами не церемонился. Главаря удавилипетлёй и зарыли прямо на месте, а остальную шайку продали в рабство. Кого куда.В том числе и в Самоцветные горы.

Здесь Сфенгар увидел, как иные его сверстники становилисьнадсмотрщиками. Ему тоже захотелось ходить с кнутом и в крепкой одежде, а не вдырявом рванье. Беда только, господин Церагат, почему-то сразу отличившийВолчонка, на него никакого внимания не обращал.

Что ж, были другие способы насладиться силой и властью! СоплякаАргилу, попытавшегося сунуться за рыбёшкой, отшвырнул прочь меткий пинок. Когдаже подбиральщик поднялся и опять было полез в общую давку, его остановил сжатыйкулак молодого нарлака. Бить даже не пришлось – хватило и зрелища. Былойворишка держал в другой руке сразу три рыбки.

– Проголодался?.. – ласково спросил он Аргилу. Ипомахал своей добычей у него перед носом: – Всем здесь хорошо, толькохорошеньких девочек что-то я давненько не видел… Ну так как? Понял? Будешь моейхорошенькой девочкой?..

Маленький сегван отчаянно замотал головой и попятился. Потомостановился. В животе у него от голода звенело, точно в пустом котелке, покоторому ударили камнем. Он видел других невольников – как правило, молодых ипригожих, которые становились «девочками». Это были самые униженные создания,рабы рабов, потерявшие даже своё последнее право – привилегию называтьсямужчинами. «Девочки» вызывали у него жалость и отвращение пополам с ужасом, ониказались чем-то непоправимо замаранными… Но… их некоторым образом ценили иоберегали… с ними делились едой…

От этого было только страшнее, как будто люди, больныесмертельной болезнью, получали от неё выгоду и удовольствие.

Аргила заплакал, не в состоянии ни податься навстречу, ниуже окончательно повернуться и убежать. Костлявые рыбёшки, в которых обычныйедок уловил бы и плесень, и весьма скверный посол, в этот миг были длянесчастного подбиральщика олицетворением всего самого вкусного испасительно-сытного. Что в конце концов победило бы – отвращение или голод?..Это осталось неизвестным. Судьба, до сих пор не слишком-то милосердная кмаленькому сегвану, нежданно расщедрилась и избавила его от тягостного решения.

– Ну? – Сфенгар снова помахал рыбёшками и самсделал шаг к своей жертве. – Пойдёшь со мной, мой хорошенький? Уж я тебяне обижу…

Рядом с ним стояли трое его ближних друзей – конечно, тоженарлаки, ибо на руднике всякий искал себе земляков. Друзья выглядели такими жемордастыми, как их предводитель. Они слышали краем уха, будто где-то наприисках были невольники, которые никогда не работали сами. Дневной урок за нихвыполняли другие, боявшиеся умереть ночью от удара цепью по голове или отгвоздя, вбитого в ухо. «Вселяющие страх» и в неволе жили неплохо… Когда-нибудьони четверо тоже станут такими! Даром, что ли, уже теперь надсмотрщик Бичетасмотрел на них благосклонно и даже не думал вступаться за мальчишку-сегвана. Ачто ему? Если невольники запуганы и забиты – только легче службу нести…

В это время из ворот штольни появился Щенок. Тридцать втораятележка, означавшая право передохнуть и поесть, далась ему нелегко. Он опоздалк раздаче и теперь устало бежал по заснеженной дороге – удастся ли схватитьхоть что-нибудь, хоть отлетевшую рыбью голову? Или, если повезёт, заметитьцелую рыбку, кем-то оброненную в толкотне?..

Со дня драки с Волчонком Аргилу он старательно не замечал.Но никуда тут не денешься, это закон: если поклялся кого-то или что-то незамечать, на самом деле только за ним и следишь. Щенок сразу увиделпроисходившее между мальчишками. Его никто не просил вмешиваться, ему не былодела до невезучего сына ненавистного племени… Он подошёл к Сфенгару сзади исгрёб его за плечо.

До сих пор они ни разу не сталкивались. Сфенгар не трогалЩенка и не пытался его задирать, предостерегаемый, вероятно, неким безошибочнымживотным чутьём. Ну а венн с самого начала держался особняком.

И вот теперь – сошлись. Из-за чего же? Из-за ничтожного,грязного, маленького сегвана. До которого Щенку, как он сам заявил, не было нималейшего дела. Однако Сфенгару показалось, будто на плече у него сомкнулиськлещи. Мальчишка-венн был тощим, но крепким и жилистым – иначе надселся бы засвоей полуторной тележкой уже давно. Сфенгару потребовалось усилие, чтобы егоотшвырнуть, не выронив при этом рыбёшек, зажатых в кулаке.