Собравшиеся, доселе слушавшие с открытыми ртами, закрыли их;и кто-то пронзительно крикнул:

- Короче, хозяин! Ты что, хочешь, чтобы мы отдали Гибралтар?

Это слово поразило мистера Левендера в самое сердце, и вдуше его воцарилось такое смятение, что слова его стали совершенно неслышными.

"О боже! - в ужасе думал он. - Неужели я не продумалэтот вопрос до конца?"

И повернувшись спиной к аудитории, он со страданием взглянулна возвышавшуюся над ним фигуру Нельсона. Он был готов жалобно воскликнуть:

"Соотечественники, я не знаю, что и думать! Ах, как янесчастен!" - Но тут он оступился и, запутавшись во флаге, упал с цоколя;два полисмена тотчас подняли его и отвели в тихий уголок напротив Национальнойгалереи.

В растерянности стоял он там, окруженный голубями ипозабытый людьми, и тогда-то к нему и снизошло откровение.

"Странно, - подумал он, - я замечаюнепоследовательность в моих поступках и даже в речах. Я - два человека, один изних - я, а другой - не я; и тот, который не я, толкает меня в объятияполисменов и ввергает в прочие неприятности. Тот, который я, любит голубей иБлинк, хочет жить мирно и нисколько не интересуется политикой, которая явнопредназначена для людей иного склада. Откуда же появляется тот, который не я?Может быть, он происходит из речей и писаний различных деятелей и являетсянедобрым духом, которого надо изгонять? Короче говоря, какое мне дело до того,наш Гибралтар или не наш, если люди живут в дружбе? Но если это так, имею ли яправо заявить об этом вслух? Не должен ли я быть в первую очередь верен самомусебе и оставить политику тем, у кого громкий голос и нет своего "я"?

Мысль эта была необыкновенно мучительна, потому что в светеее открывалась полная несостоятельность последних месяцев его жизни.Подавленный и разбитый, он хотел было пойти в Национальную галерею и найтиутешение в искусстве, но на пути его встал огромный плакат, возвещавший о ходеподписки на военный заем. Новое поле общественной деятельности открылось бы длянего, и душа его неизбежно воспламенилась бы, если бы один из поднявших егополисменов не тронул его за рукав.

- Как вы себя чувствуете, сэр? - спросил он.

- Благодарю вас, полисмен, мне лучше, - ответил мистерЛевендер. - Мне очень жаль, что я доставил вам столько беспокойства.

- Ну что вы, сэр, - ответил полисмен. - А вы здоровогрохнулись.

- Скажите мне, - вдруг проговорил мистер Левендер, глядя емув лицо, как, по-вашему, имеет ли право человек жить личной жизнью? Мое будущеев значительной степени зависит от вашего ответа.

На тяжелом лице полисмена появилось удивление, и он медленнопроизнес:

- Обычно личная жизнь человека бывает ниже всякой критики,вы сами это знаете, сэр.

- Я довольно давно не жил личной жизнью, - сказал мистерЛевендер.

- Послушайте меня, сэр, и не мечтайте вернуться к ней, -проговорил полисмен. - У вас здоровье не то.

- Боюсь, вы меня не поняли, - ответил мистер Левендер, чьетело после падения изрядно побаливало. - Меня измучила как раз моя общественнаяжизнь.

- Я бы на вашем месте бросил ее, - сказал полисмен.

- Правда? - оживился мистер Левендер. - Бросили бы?

- Конечно, - сказал полисмен.

Мистер Левендер был так взволнован этим подтверждениемсвоего внезапного желания, что вынул из кармана полкроны.

- Вы чрезвычайно меня обяжете, - сказал он, - если приметеэто как знак моей благодарности.

- Так и быть, сэр, доставлю вам удовольствие, - ответилполисмен, хоть мне было совсем нетрудно: вы легкий, как перышко. Вы куда-нибудьсейчас направляетесь? - добавил он.

- Да, - ответил мистер Левендер слабым голосом, - кметрополитену.

- Тогда я вас провожу.

Мистер Левендер был даже рад идти под защитой этого верзилы,ибо силы покинули его - не столько из-за физической боли, сколько из-заполученного откровения.

- Послушайте меня, сэр, - сказал полисмен на прощание, - ине думайте ни о какой личной жизни, на это у вас силенок маловато.

- Благодарю вас, полисмен, - задумчиво проговорил мистерЛевендер, - вы так добры. До свидания!

Он сидел в вагоне метрополитена, возвращаясь в Хэмпстед;обостренная борьба его мыслей не прекращалась.

"Если я как общественный деятель приношу больше вреда,чем пользы, размышлял он, - то я готов ради отечества вернуться к личной жизни.Но полисмен сказал, что это для меня опасно. Что же мне остается? Не жить ниобщественной, ни личной жизнью!"

Эта мысль, мучительная и героическая, так овладела им, чтоон приехал домой, буквально сходя с ума.

К следующему утру эта мысль окончательно созрела и приобрелатакую власть, что никакая сила на свете не могла бы помешать ее осуществлению;и всю ночь мистер Левендер не давал Блинк уснуть: он расхаживал по спальневзад-вперед, обдумывая подробности такого ухода от всего, который бы лучшимобразом соответствовал его несчастью. Он с самого начала понял, что отказ отобеих его жизней не имел бы смысла, если бы об этом не узнал весь мир.

"Я смогу преподать урок всем общественным деятелям ичастным лицам только в том случае, если совершу поступок столь поразительногосвойства, что его нельзя будет не заметить". - И тысячи планов, какмуравьи, закопошились в его мозгу.

Однако достойный план пришел ему в голову только с крикомпервого петуха.

"Осуществление этого плана потребует чрезвычайнойпредусмотрительности, - думал он, - иначе мне могут помешать или дажеостановить меня на полпути, а это было бы и мучительно и нелепо". Идея егобыла столь возвышенной, что он пролил над нею немало слез и, расхаживая покомнате, не раз останавливался, чтобы увлажненными глазами взглянуть на ничегоне подозревавшую Блинк. Весь день он бродил по дому и саду, прощаясь со всем,что было так дорого его сердцу; за завтраком, обедом и ужином он ел и пил дажеменьше, чем обычно, ибо был весь поглощен пафосом грядущего самоотречения. Онрешил подготовиться к своему последнему деянию ночью, когда храп Джо помешаетмиссис Петти услышать шум; за ужином он стал прощаться со своей преданнойэкономкой, но постарался сделать это так тонко, чтобы она не могла догадаться,в чем дело.

- Миссис Петти, - сказал он, вертя в руках ломтик сыра, -бесполезно скрывать от вас, что я скоро отправлюсь в путешествие, и я чувствую,что не могу расстаться с вашими заботами, не выразив вам своей сердечнойблагодарности. Мне будет недоставать вас, крайне недоставать, то есть, еслитам, куда я отправлюсь, человеку вообще может чего-нибудь недоставать.