— Я повторяю вам — это странно.

— Хорошо, странно. Что дальше?

— А может быть, собирая ее вещи, вы изъяли что-то,компрометирующее вас?

— Я изъяла?

— Да, вы.

— Не порите ерунды. А почему не предположить, что чемоданунес кто-то из ее дружков и проделал то, о чем вы говорите?

— Но это только ваше предположение.

— Да.

— Вы ведь не уверены, что он это сделал?

— Я не уверена, что он этого не сделал.

— Что из этого следует?

— А то, что Ева могла передать ключ своему парню и попроситьего забрать чемодан. Он же в свою очередь мог порыться в ящиках и изъять все,что душе угодно.

— Как вы думаете, не пропало ли что-нибудь из тех ее вещей,которые были в комоде?

— Если бы вы знали Еву, то поняли бы, что самый верныйспособ разрушить раз и навсегда нашу верную дружбу — это заглянуть в ее ящик. Яжила своей жизнью. Ева — своей. Мы делили с ней одну квартиру и поровну за нееплатили. Мы имели общих знакомых, но Ева вела свою игру, я — свою. Она неслишком откровенничала со мной, и я подозреваю, что даже немного мнезавидовала. В уме ей не откажешь, и как заработать лишний доллар она знала. Онастремилась достичь в жизни успеха, это прежде всего, а еще — обеспечить своюмать… Теперь, с вашего разрешения, я намерена принять ванну, но раньше хотелабы знать, как быть с квартплатой, которую надо платить первого числа.

— Я бы рекомендовал внести ее, — посоветовал Ормонд.

— И как же?

— Деньгами.

— А кто оплатит долю Евы?

— Возможно, ваш друг А.Б. Карр.

— Мне стыдно за вас, инспектор. Вы, находясь на службе,похоже, накурились марихуаны, раз несете такой бред!

— Так он не оплатит?

— Не говорите глупостей.

— Коль скоро он ваш адвокат, обратитесь к нему за советом,как вам быть.

— Да, он мой адвокат, но ездить ночью не в его привычках, —со злостью сказала Красотка, — и он остался во Фресно, хотя мог бы уже бытьздесь. А.Б. Карр, конечно, душка, но водит машину, как старая баба. Он нелюбит, когда его ослепляет встречный транспорт, да и раньше восьми утра невстает. Вот и пришлось лететь сюда самолетом.

— Но он оплатил вам эти расходы, разве не так? — спросилСелби, пристально глядя на Элеонору Харлан.

Она стойко выдержала его взгляд.

— Он оплатил стоимость моего билета на самолет, мистерСелби. Это нарушение Уголовного кодекса?

Селби улыбнулся и, повернувшись к коллегам, сказал:

— Пошли. Пусть она отоспится.

— Но сначала я приму ванну. Заходите еще, джентльмены,всегда рада вас видеть, — с усмешкой проговорила Красотка.

Шериф Брэндон, вытянув длинные, кривоватые, как у всякого,кто большую часть жизни провел в седле, ноги, задумчиво уставился на носкисвоих поношенных сапог.

— Да, Дуг, газетка прямо-таки пригвоздила нас к позорномустолбу. Но при этом я не могу ткнуть в какое-то конкретное место в статье, менявозмущает все. Я не силен в литературоведческих терминах, чтобыохарактеризовать стиль этой передовицы, но меня бесит то, что автор преподноситсвое суждение как единственно возможное на всем белом свете.

— Я тебя понимаю, Рекс, — улыбнулся Селби. — Тебя беситбезапелляционность редактора. Ты порой забываешь, что читаешь писанинупридурка, настроенного к нам враждебно, и у тебя вырабатывается комплекснеполноценности. Послушай еще разок и не бери в голову.

Он взял со стола шерифа газету под названием «Клинок» ипринялся читать редакционную статью.

«Ни для кого не было неожиданностью, что вновь пришедшая квласти судейская клика, возглавляемая такими прожженными интриганами, какСелби, не замедлила начать преследовать своих политических противников.

Когда во время достопамятной кампании по отзыву впервыевысказывались подобные опасения, почитатели Селби встретили их насмешками изаклеймили их как пропагандистскую клевету.

Однако не прошло и трех месяцев пребывания Селби в должности— и вот мы уже являемся свидетелями того, как высшие должностные лица округаумышленно игнорируют всякие доказательства, со всей определенностью указывающиена то, что одна молодая женщина, оступившись на пути, усыпанном розами, и испивгорькую чашу разочарования, выбрала «легкий путь ухода из жизни». Мы такжестановимся свидетелями того, что шериф с окружным прокурором всеми силамистараются представить самоубийство убийством.

Единственная цель подобной фальсификации — провестирасследование на деньги налогоплательщиков, которое под умелым руководствомнашего окружного прокурора преуспеет в обливании грязью отдельных граждан,занимающих видное место в политической жизни округа и имевших, к сожалению,несчастье честно и открыто выразить свое нетерпимое отношение к засилью клики,окопавшейся в здании суда.

Однако расплата настигнет ее, когда официальные лица,использовав это самоубийство как средство очернения добропорядочных людей,попытаются уйти от ответственности. Не выйдет, мистер шериф и мистер окружнойпрокурор, не обольщайтесь на этот счет. Даже если смерть Евы Даусон явиласьрезультатом убийства, а не самоубийства, то ваша прямая обязанность — найтиубийцу и добиться его осуждения. Пожалуйста, не транжирьте деньгиналогоплательщиков на расследование, единственная цель которого — опорочитьваших политических оппонентов. Занимайтесь своими прямыми обязанностями. Еслиэто убийство, производите арест. А произведя арест, добейтесь осуждениявиновного. Если вы имеете дело с самоубийством, прекратите ваши пустые хлопотыи ваши попытки дискредитировать тех, кто имеет иные политические взгляды.

Другими словами, джентльмены, примите то или иное решение.Если вы такие великие знатоки своего дела, как ваши сторонники пытаютсязаверить избирателей, вы мигом раскроете это преступление. Если же вынепорядочны настолько, что для вас самоубийство бедной девушки — предлог дляпреследования тех, кто не разделяет ваших взглядов, пусть избиратели знаютэто».

Кончив читать, Селби скомкал газету и швырнул ее в корзину.

— Мы с тобой, Дуг, балансируем на краю пропасти, — заметилБрэнд он.

Селби, по обыкновению, молча кивнул.

— Я не думаю, что Ева Даусон покончила с собой, — продолжалшериф. — Над этой историей с пулевым ранением тоже надо голову поломать, как быпрощелыга доктор ни уверял нас, что это самострел.