Я пытался убедить себя в Том, что, если Стефани действовалабыстро и наглухо закрылась в доме, ей должно хватить продуктов дней на десять,может быть, на две недели. Но это мало помогает. Мешает мое последнеевоспоминание о ней: я вижу ее в мягкой соломенной шляпе, в садовых перчатках,на дорожке к нашему маленькому огороду, а позади нее неотвратимо накатывается созера туман.

Теперь мне надо думать о Билли. «Билли, — говорю я себе, —Большой Билл, Большой Билл…» Я должен написать его имя на этой бумаге, можетбыть, сотню раз. Как школьник, которого заставили писать фразу: «Я не будуплеваться промокашкой в школе», когда в окна льется трехчасовая солнечная тишь,а за своим столом сидит, проверяя домашнее задание, учительница, и единственныйзвук в классе — это скрип ее авторучки да долетающие откуда-то издалека голосадетей, делящихся на команды для игры в баскетбол…

В конце концов я сделал тогда единственное, что мнеоставалось. Осторожно вывел «Скаут» задним ходом на Канзас-Роуд. И тамзаплакал.

— Дэвид, мне очень жаль… — сказала Аманда, тронув меня заплечо.

— Да, — сказал я, пытаясь безутешно остановить слезы. — Мнетоже…

Мы проехали по шоссе номер 302 и свернули налево, кПортланду. Дорога здесь тоже потрескалась и местами разрушилась, но в целом онаоказалась более проходимой, чем Канзас-Роуд. Меня беспокоили мосты. Но дамба уНейплса устояла, и оттуда мы без осложнений, хотя и медленно, добрались доПортланда.

Туман оставался таким же густым. Один раз пришлосьостановиться, потому что мне показалось, будто поперек дороги лежат деревья. Нопотом стволы начали двигаться и изгибаться, и я понял, что это щупальца. Мыподождали, и через какое-то время они уползли. Потом на капот опустиласьбольшая тварь с переливчатым зеленым туловищем и длинными прозрачными крыльями,смахивающая на огромную уродливую стрекозу. Она посидела немного, потомвзмахнула крыльями и унеслась прочь.

Часа через два после того, как мы оставили позадиКанзас-Роуд, проснулся Билли и спросил, добрались ли мы до мамы. Я сказал, чтоне смог проехать по нашей дороге из-за упавших деревьев.

— С ней ничего не случилось, папа?

— Я не знаю, Билли. Но мы еще вернемся и узнаем.

Он не заплакал, а снова задремал, и я подумал, что лучше быон все же заплакал: Билли спал слишком много, и меня это беспокоило.

От напряжения у меня разболелась голова. От напряжения,вызванного продвижением в тумане со скоростью пять-десять миль в час и полнымнезнанием того, что может ждать нас впереди: обвал, оползень или какя-нибудьтрехголовая гидра.

К полудню мы добрались по свободной дороге до самогоНорт-Уиндема. Я попытался проехать по Ривер-Роуд, но мили через четыре насостановил рухнувший в воду мост над небольшой шумной речушкой. Почти целую милюпришлось ехать задним ходом, прежде чем я нашел место достаточно широкое, чтобыразвернуться. В конце концов мы двинулись к Портланду по шоссе номер 302.

Добравшись до города, я проехал к заставе. Аккуратный рядбудок, где принимают плату за проезд, с остатками выбитых стекол выглядел,словно пустые глазницы. Во вращающейся двери одной из них застряла куртка сэмблемами Мэнской заставы, пропитанная высыхающей кровью. По дороге отсупермаркета мы не встретили ни одного живого человека.

— Попробуй радио, Дэвид, — сказала миссис Репплер.

Я хлопнул себя по лбу, сердясь за то, что не подумал об этомсразу.

— Не стоит себя ругать, — коротко сказала миссис Репплер. —Ты не можешь думать обо всем сразу. А если будешь пытаться, то вообще с умасойдешь и ничем не сможешь нам помочь.

На коротких волнах я не поймал ничего, кроме статики, а надлинных царило ровное зловещее молчание.

— Значит, они вовсе не работают? — спросила Аманда, и мнепоказалось, я понял, что она имеет ввиду: мы отъехали достаточно далеко на юг имогли бы принимать сразу несколько мощных Бостонских радиостанций. Но еслиБостон тоже…

— Это пока еще ничего не значит, — сказал я. — Статика накоротких — это просто помехи. Кроме того, туман гасит радиосигналы.

— Ты уверен, что этим все объясняется?

— Да, — ответил я, хотя совсем не был уверен.

Мы двинулись на юг мимо столбов с отметками расстояния,начавшими свой отсчет примерно от сорока миль. У отметки «1 миля» должна бытьграница Нью-Гемпшира.

Минут двадцать второго, когда я начал уже ощущать голод,Билли вдруг схватил меня за руку.

— Пап, что это? Что это?

Впереди выросла тень. Огромная, как скала, она двигалась внашу сторону. Я ударил по тормозам, и задремавшую было Аманду бросило вперед.

Что-то шло мимо, лишь это я могу сказать с уверенностью.Отчасти потому, что туман позволил разглядеть детали только мельком, но ядумаю, с таким же успехом можно объяснить это и тем, что некоторые вещи нашмозг просто не приемлет. Бывают явления настолько темные и ужасные — равно как,я полагаю, и невероятно прекрасные, — что они просто не могут пройти черезкрошечные двери человеческого восприятия.

Существо было шестиногое, это я знаю точно, с серой кожей,местами в темно-коричневых пятнах. Эти коричневые пятна, как ни странно,напоминали мне пятна на руках миссис Кармоди. В коже в глубоких морщинах искладках жались сотни розовых тварей с глазами-стебельками. Одна сморщеннаянога опустилась рядом с машиной, и миссис Репплер сказала позже, что так и несмогла рассмотреть туловище, хотя и тянула шею изо всех сил. Она увидела толькодве циклопические ноги, уходящие в туман, словно живые колонны.

Когда это существо прошло над «Скаутом», у меня создалосьвпечатление, будто оно настолько огромно, что синий кит по сравнению с нимбудет выглядеть как форель. Другими словами, что-то такое огромное, что ни подсилу никакому воображению. Потом оно миновало нас, но мы еще долго слышали егосотрясающую землю поступь. В покрытии дороги остались такие глубокие следы, чтоиз машины я даже не видел их дна, в каждый след вполне мог поместитьсяавтомобиль.

Какое-то время стояла тишина, нарушаемая лишь звуком нашегодыхания и шагами удаляющегося чудовища. Потом Билли спросил:

— Это был динозавр, папа? Как птица, которая прорвалась вмагазин?

— Не думаю. Я не уверен даже, что животное таких размеровкогда-либо существовало, Билли. По крайней мере на Земле.

Я снова вспомнил о «Проекте Стрела», задавая себе вопрос:«Чем эти сумасшедшие могли там заниматься?»

— Наверное, нам стоит ехать? — спросила Аманда робко. — Ономожет вернуться.