Лиза промолчала, только мельком взглянула на свои худыедлинные пальцы и сцепила их за спиной. А что можно сказать о ее происхождении,взглянув на ее руки? Конечно, сейчас ей не приходится рабски трудиться, носледы мозолей еще не сошли с ладоней… А, все это чепуха! Она и не видела руксего господина: не могла оторвать взора от ласковых черных глаз, от пылающихуст. Впрочем, каждой женщине он улыбался так, словно всю жизнь мечтал лишь оней одной!

Всадник исчез вдали, и Лиза со вздохом вернулась к созерцаниювеселой толпы. Она заметила, что среди масок все чаще встречаются деловитыелица уличных торговцев, несущих корзины, доверху насыпанные маленькими, небольше горошины, белыми шариками, или вороха проволочных сеточек, или какие-тожестяные воронки, прикрепленные к палкам.

Увидев сие, Августа захлопала в ладоши и велела Фальконекупить целую корзину шариков, четыре сетки, напоминающие маски, и две воронки.Лиза взяла было в рот один шарик, приняв его за обсыпанный сахарной пудройорешек, но тут же выплюнула: известь, мел, да и только.

– Это не конфеты, – рассмеялась Августа. – Это confetti!

Лиза огляделась. Неведомо как, неведомо когда, все гуляющиеуже запаслись непонятными шариками; и вот уже кто-то кинул в соседа целуюпригоршню.

Что же тут началось!

И минуты не прошло, над Корсо разбушевалась вьюга. Это быланастоящая перестрелка! Confetti сыпались из окон и с балконов. На каждом былиустроены длинные ящики, совершенно такие же, как те, в которых сажают цветы.Ящики были наполнены конфетти и опорожнялись с изумительной быстротой. Тогда изкомнат на балкон приносили в ведрах новые запасы и высыпали их в ящики.

Августа оживилась. Они с Фальконе схватили жестяные воронкии принялись с силою метать из них конфетти по балконам и окнам. Гаэтано невозмутимоправил лошадью. Лиза, прикрываясь проволочной маскою, кое-как швыряла конфеттипо сторонам, то и дело вскрикивая, когда жесткие шарики, попадавшие в нее,царапали руки и шею. Не закрывай она лицо, оно давно было бы исцарапано вкровь, вуаль тут мало чем помогала!

Внезапно карета стала. Впереди происходила истинная баталиямасок, и лошади заупрямились. Осадить назад тоже было некуда. И тут Лизауслышала такой оглушительный вопль и улюлюканье, что в ужасе вскинула голову.Оказывается, их экипаж замер как раз под балконом, на котором собралась толпамасок в греческих туниках и хитонах, изображающих, наверное, какую-нибудьагору[15]. Увидав внизу calessino с «турками» (где им было знать разницу междутурками и татарами!), «греки» вознамерились отомстить османам и обрушили наоткрытую коляску всю свою ярость, все свое веселье и весь запас конфетти.

Всякое сопротивление было мгновенно подавлено. Под этимградом и разогнуться было невозможно! Кипящая яростью Августа несколько разпорывалась выскочить из коляски, однако новый шквал вынуждал ее опять сжаться вкомок.

Казалось, этому не будет конца и запасы конфетти там,наверху, неисчерпаемы, как вдруг чей-то сильный голос принялся понукатьлошадей, и calessino чуть-чуть тронулась с места.

Лиза осмелилась приоткрыть глаза и увидела, что верхом наодной из их запряжных сидит человек в белоснежных латах крестоносца и сильнымиударами хлыста принуждает их трогаться. Страшным усилием ему удалось сдвинутькарету на несколько шагов, а потом, соскочив и схватив лошадей под уздцы,втащить их в проулок.

Отвесив дамам торопливый поклон, он кинулся вновь в гущукарнавала, отыскивая свою лошадь, которую бросил, чтобы помочь попавшим в беду.

Фальконе, толчком отправив струсившего Гаэтано на козлы,помог дамам подняться. Лишь взглянув друг на друга, они залились хохотом, ибоявляли собою поистине удручающее зрелище. От былой роскоши костюмов не осталосьи следа: казалось, обе только что вылезли из гигантского ларя с мукой.

Пока ехали до дому, отряхиваясь и чихая от гипсовой пыли, единодушнорешили: завтра, когда снова будут бросать конфетти, на Корсо не ездить, домаотсидеться. Они хохотали, поддразнивали друг друга, но их дружеское весельемогло быть вмиг нарушено, когда б одна решилась высказать ту мысль, котораяравно занимала обеих: ради которой из них воротился рыцарь? Черные или серыеглаза привлекли его вновь?..

Но и Лиза, и Августа о сем промолчали, потому прибыли навиллу Роза в полном согласии.

* * *

Начиная со среды бросание конфетти воспрещалось. Можно былобросать только цветы: началось гулянье с цветами. Предыдущие дни только ислышалось: «А вот конфетти!»; сегодня выкрикивают: «А вот цветы!»

Народу на Корсо было гораздо больше, чем в предыдущие дни.Экипажи тянулись по обеим сторонам улицы, между ними сновала толпа, в которойвместо давешних продавцов конфетти то и дело мелькали нарядные цветочницы.

Из вторых и третьих этажей балконов на улицу сыпался дождьмелко нарезанных, разноцветных бумажек: красных, синих, розовых, зеленых,желтых… Бумажки эти порхали и носились в воздухе, точно бабочки, медленноопускались вниз и оседали на шляпах и откинутых верхах экипажей. Никто неопасался уже ходить и ездить по Корсо, никто не рисковал получить в лицопригоршню колючих шариков, дамы не боялись более за костюмы и шляпы.

Лиза с некоторым унынием оглядела свой скучно-белый нарядПульчинеллы, столь не подходящий к тому благоухающему разноцветью, кое цариловокруг. Кругом цветы! Гривы лошадей были убраны цветами, гирлянды цветовфестонами тянулись по упряжи; особенно красиво выглядели розовые цветы на белыхлошадях, красные и белые – на вороных запряжках. Ящики перед балконаминаполнены цветами, букеты громоздились на подоконниках; и не было на Корсо ниодной маски, которая не держала бы в руках букета.

Из карет бросали цветы на балконы и в окна; оттуда бросалицветы в экипажи; два ряда карет перебрасывались цветами между собою. Почти вкаждый букет была вплетена «стрела любви». Эта магическая стрела состояла изшарика, обернутого в цветную китайскую бумагу, и более всего напоминалалуковицу с ее перьями, только вместо перьев оканчивалась хвостом, состоящим измножества полосок бумаги.

Накупив цветов, и Лиза с Августою тоже вступили в душистуюперестрелку. Августа то и дело вскидывала руки, чтобы ловить бросаемые в неебукеты; движение это выходило у нее особенно грациозно, и Лиза была уверена,что большинство мужчин кидали ей букеты для того, чтобы посмотреть, как она ихловит.

Внезапно оторвавшись, чтобы перевести дух, Августаприблизила свое лицо к Лизиному и торопливо выкрикнула, пытаясь осилить людскойгомон (проказливые мальчишки вдобавок ко всему дули в витые раковины, разрываяуши невыносимыми звуками):