Лиза, взвизгнув от восторга, вмиг стащила с себя душныйбархат и нырнула в золотой водоворот парчовой нижней юбки, на которуюнадевалась широчайшая, коротенькая, с подборами синяя бархатная юбочка; все этобыло расшито множеством разноцветных бархатных роз. На мягкие локоны, которыевдруг начали золотиться, точь-в-точь как у настоящей венецианки, наделималенькую, обшитую серебряным галуном треуголку, шею обвил излюбленный жемчуг,на поясе повисло крошечное зеркальце на цепочке. Ажурные чулки, золоченыетуфельки, дорогое кружево рукавов – Лиза глаз не могла от себя оторвать!Следовало бы для довершения сходства накинуть на плечи черную zendaletto,подобие той, которую давала ей Чекина и которая так и осталась в лавчонкеДжузеппе, но Лиза нипочем не захотела омрачить черным пятном сине-золотоевеликолепие своего костюма, в котором она ощущала себя так ловко, как будто иродилась в нем; который нравился ей безмерно и, главное, безмерно шел ей. Лизазнала, чувствовала это! По той же причине она отказалась от еще однойпринадлежности венецианки на карнавале – баутты, белой атласной маски с резкимтреугольным профилем и глубокими впадинами для глаз, к которой был прикрепленкусочек черного шелка, совершенно закрывающий нижнюю часть лица, шею и затылок.Баутта показалась Лизе страшноватой, напоминающей фантастическую, зловещуюночную птицу. Лиза, как и Августа, надела черную бархатную маску, украшеннуючерным кружевом, поразительным по красоте и тонкости работы. Маска называлась«моретта», и ее застежку следовало держать во рту. Моретта не только скрывалалицо, но и делала человека немым, что особенно развеселило подруг.

Августа тоже осталась довольна обменом. Ее фигура и осанка втугом бархатном лифе, подчеркнутом широким гофрированным воротом и пышнойюбкою, выглядели поистине королевскими. Чудесные черные волосы легли крутымиволнами; сверху на них надели сетку из серебряных нитей, украшенных жемчугом иалмазами; в руки Августа взяла великолепный кружевной платок, напитанныйдрагоценными духами… Лиза, не удержавшись, сделала ей шутливо-почтительныйреверанс, в котором почтения все же было гораздо больше, чем шутливости. Но онаедва не плюхнулась на пол от изумления, когда Августа вдруг царственным жестомпротянула ей руку для поцелуя… Впрочем, она тут же расхохоталась, затормошилаЛизу, и молодые дамы наперегонки пустились к лестнице.

Внизу их поджидала весьма неприятная неожиданность: пропалГаэтано. Никто не видел его с самого раннего утра, когда он помог синьоре Дитодоставить дамам наряды. Фальконе побегал, поискал, покричал… и, с робкоюнадеждою глядя на госпожу, сообщил, что кучер исчез бесследно. Впрочем, ежелион рассчитывал, что молодая княгиня передумает и не поедет на Корсо, тонапрасно. Она пребывала в растерянности лишь одну секунду, после чего властноизрекла:

– Коли так, делать нечего. Придется вам быть за кучера,граф!

Лиза даже зажмурилась на миг, вообразив, какой взрыввозмущения раздастся сейчас, но, противу ожидания, Фальконе не счел себяоскорбленным. Более того, в глазах его сверкнул бесшабашный восторг, он ринулсяна виллу, на ходу срывая с себя противный белый балахон Пульчинеллы, ибуквально через мгновение явился вновь в образе удалого римского веттурино, тоесть возчика: право, костюм этот пристал Фальконе, точно вторая кожа,совершенно изменив не только облик сурового дворянина, но и все его повадки.

* * *

Нынче был последний день карнавала, и на Корсо собралосьвовсе невообразимое количество народу. Чувствовалось, что готовится нечтоособенное. Перестрелка цветами шла с необыкновенным оживлением: все как будтоспешили в последний раз насладиться этим удовольствием и опустошить своикорзины с букетами. Во всех ложах, окнах, балконах было двойное число зрителей,а костюмы гуляющих по роскоши превзошли все виденное Лизою прежде. И как жерадостно девушкам было сознавать, что даже и в этом разнообразии они выделяются,они привлекают внимание, они нравятся! Коляска их была засыпана цветами так,что ступить оказалось некуда, восхищенные возгласы раздавались вокруг, словнооглушительный прибой, – вообще, шум стоял такой, что можно svegilar i morti –мертвого разбудить, как говорят итальянцы, однако Лиза так и вздрогнула,услышав восхищенные слова: «Наконец-то я нашел вас!», произнесенные совсемрядом низким и сладострастным мужским голосом, в котором ей почудилось нечто дотого знакомое и волнующее, что мурашки побежали по всему телу. Она выронилабукет и резко обернулась, уже зная, кого увидит перед собою.

И в самом деле, это был он. На сей раз не крестоносец, непират, а просто красивый синьор, внешность коего поражала так же, как роскошькостюма.

Он держался с непринужденностью настоящего знатногочеловека. Атлетическая фигура разодета пышно и богато: бархатный камзолпепельного цвета раскрылся над изящно вышитым броккарным жилетом и драгоценнымикружевами брюссельского жабо. Золотые пряжки, золотые пуговицы, тончайшиешелковые чулки… В руке нарядная шляпа с белым пером; тонкий, сладкий запахпомады из амбры, коей были напомажены черные волосы, заставлял млеть женщин.

«Нашел вас!» – сказал он. Кого же?!

Словно и не замечая обращенного на него всеобщего внимания,незнакомец тем не менее держался так, словно в любое мгновение мог появитьсяпортретист, чтобы запечатлеть выражение его лица, или скульптор, чтобыувековечить его позу.

А запечатлеть и увековечить было что, ей-богу! Он выгляделпоразительно мужественным. Рослая фигура дышала мощью, в статном теле не былони одной изнеженной линии. Он стоял, чуть наклонив голову вперед, словноготовый ринуться в бой. Его профиль напоминал чеканку на римской монете, лобоказал бы честь мыслителю, каждая черта лица дышала победной решимостью. Итолько губы, очень алые и влажные, были мягкими и чувственными… Он не былкрасив в классическом смысле этого слова, но в нем было нечто, стоившее гораздобольше, что-то неуловимое, очаровательное, располагавшее к симпатии. Чувствовалось,что он способен на многое!

Глаза незнакомца и Лизы встретились, и взор его сразу сталсосредоточен, а певучий голос произнес:

– О, счастливый миг!

Лиза даже задохнулась от восторга: теперь-то не былосомнения, кто из двух молодых дам привлек внимание этого сияющего кавалера. Нанее, только на нее смотрел он сейчас; ей, только ей предложил золоченуюбонбоньерку, оправленную крупным жемчугом и полную засахаренных фруктов; с ней,и только с ней начал ни к чему не обязывающий, но такой многозначительный,такой волнующий карнавальный флирт. Ее сердце дрожало от этих традиционныхвопросов и ответов:

– Синьора Маска, я вам нравлюсь?

– Да…

– Когда же мы встретимся?