– Спасибо, моя дорогая супруга за приглашение, когда-нибудь мы отобедуем вместе, обещаю, но сейчас недосуг…

– Присядь хоть на минуту и выпей вина.

Он кивнул, молча соглашаясь и опустился в кресло. Федра наполнила вином килик, Идоменей осушив его сказал:

– Знаю о болезни Нисифора и что буря натворила много бед, но у нас ещё не так плохо, как у других. Я видел по дороге в Тритейлион много разрушенных домов, затопленных и размытых водой полей. То зерно, что было брошено в землю до бури – погибло. Это значит, что хорошего урожая не будет, а если прибавить к этому прошлое неудачное для хлебов лето, то боюсь, что осенью людей ждёт голод.

– Что ты говоришь, Идоменей!

Федра позабыв о своих переживаниях, которые собиралась излить на своего супруга уселась на скамеечку для ног, что стояла у кресла и заглянула в лицо мужа:

– Всё так серьёзно?

– Серьёзней некуда. На Совете обсуждали как помочь пострадавшим, даже о Керкинитиде почти не говорили, со своими заботами разобраться бы.

– Что же решили?

– Выдадут часть зерна из городского хранилища, чтобы люди могли пересеять поля, но хватит ли его на всех? Существует большая вероятность, что введут временный запрет на вывоз зерна и продуктов.

– О, боги! – Федра вскочила со скамеечки, – Значит торговля тоже пострадает! Нечем будет заполнить трюмы кораблей…

– Да, – согласился Идоменей, – в этом году, по-видимому, нас ждут одни убытки.

– А те корабли, что ты строил в Ольвии?

– Они почти готовы, но отправить их этой весной, как я планировал, не получится, буду ждать осени. Надеюсь, с первыми кораблями, что прибудут из-за понта, мы получим вести от наших сыновей, – сказал Идоменей поднимаясь с кресла, – благодарю за вино.

– Разве в наших хранилищах недостаточно зерна? Не хватит чтобы загрузить новые корабли?

– Сейчас не время думать только о себе, Федра. То, зерно, что останется у нас после посевной я хочу распределить между теми бедолагам, у которых непогода уничтожила посевы.

– Что же ты возьмёшь с них за это?

– Ничего, они получат нашу помощь без всяких условий.

Федра молчала, обдумывая решение мужа. С одной стороны, этот широкий жест – раздать бесплатно остатки зерна, казался слишком легкомысленным, но с другой она понимала опасения Идоменея. Больше всего от неурожаев страдает беднота, лишившись возможности кормит свои семьи люди бунтуют, сбиваются в шайки, чтобы грабить путников и беззащитные селенья. Нужно уметь жертвовать малым, чтобы сохранить большее.

– Ты как всегда дальновиден, Идоменей.

– Рад, что ты поняла меня, Федра, – Идоменей приблизился к жене и положив ей на плечо руку, добавил, – мне нравится сегодня говорить с тобой, моя мудрая супруга, и я надеюсь, что ты не раз удостоишь меня беседой, а сейчас мне нужно увидеть Нисифора.

– Иди, Идоменей, я не держу, знаю сколько дел на тебя свалилось из-за болезни управляющего.

Когда Идоменей был уже у двери, Федра сказала:

– Передай Нисифору, что я желаю ему скорейшего выздоровления и…, – она лукаво улыбнулась, – …знаю, что поможет быстро поставить на ноги нашего управляющего. Наверное, сейчас не время… но ты должен это знать, Идоменей… Нисифор просил руки Хионы.

– Хионы? Не слишком ли она юна для замужества? – нахмурился мужчина.

– Я ему так и сказала, но он согласен ждать…

– Вот как?

Федре показалось, что она уловила в голосе мужа недовольство.

– Я знаю, как ты привязан к нашей девочке и объяснила Нисифору, что не смогу дать ему ответ без тебя.

– Благодарю…

– Тебе решать, что ты скажешь ему.

– Да, я сам всё решу, – ответил Идоменей, закрывая за собой дверь.

Идоменей зашёл в андрон, чтобы переодеться. Гектор пытался уговорить своего господина пообедать и немного отдохнуть с дороги.

– Чуть позже, старина, слишком много дел.

– Дела, дела, – проворчал слуга, – их никогда не переделаешь.

– Проведаю Нисифора и вернусь. В течении обеда как раз обдумаю кому что поручить. Не сердись, Гектор, времени совсем нет, посевная закачивается, а у нас поля пустые.

Больной лежал в комнате с настежь открытым окном. Солнечные лучи падали на низкий столик уставленный различными плошками и горшочками, в воздухе пахло травами и уксусом. Раб, что неотлучно находился рядом с управляющем, увидев хозяина Тритейлиона склонился почти до пола и замер в ожидании приказа.

– Принеси господину кресло, – слабым голосом произнёс Нисифор, – господин…

– Тихо, тихо, Нисифор, не трать свои силы, я и сам в состоянии позаботиться о себе.

Раб с трудом втащил в комнату тяжёлое дубовое кресло и поставил его рядом с постелью больного. Усевшись в кресло, Идоменей принялся разглядывать Нисифора. Управляющий очень похудел за время болезни, жар мучавший мужчину несколько дней подряд «съел» его тело почти до костей. Нисифор и до болезни имел худощавое телосложение, а сейчас и вовсе стал похож на скелет, обтянутый сухой сероватой кожей. Глаза его ввалились, волосы отросшие и потускневшие висели длинными прядями над бледным лбом. Расстроенный измождённым видом Нисифора, Идоменей отвёл глаза.

– Простите, господин, что принимаю вас так…

– Не надо извинений, Нисифор. Я говорил со знахаркой, она считает, что ты победил болезнь, но восстанавливаться будешь долго, а я не могу ждать, – Идоменей тяжело вздохнул, – мне сейчас нужен здоровый и деятельный управляющий, поэтому безотлагательно пошлю в город за самым лучшим лекарем. Возможно он найдёт способ ускорить твоё выздоровление.

– Благодарю, господин.

– Сейчас не буду утомлять тебя разговорам, скажи, на кого я могу опереться, во время твоего отсутствия?

– Только не Зел, – Нисифор поморщился.

– Про Зела давно знаю, – согласился Идоменей, – способностей он небольших.

– У меня есть помощник, зовут его Арах. Работу в поместье он знает не хуже меня, только вот…, – Нисифор замялся.

– Говори, Нисифор.

– Приглядывать за ним надо. Жестковат и скор на расправу. В посёлке его боятся и не любят… а так, если бы не суровый нрав, Арах был бы управляющим не хуже меня, – немного помолчав, Нисифор добавил, – а может и лучше.

Когда Идоменей начал прощаться, заметил, что Нисифор выжидающе смотрит на него. «Ждёт, когда скажу про Хиону», – догадался Идоменей. Возможно Федра права, получение согласия на брак с юной рабыней поможет Нисифору быстрее встать на ноги, но Идоменею не хотелось связывать себя обещанием и в то же время, жестоко было лишать надежды того, кто совсем недавно стоял на краю могилы. Чтобы приободрить больного Идоменей сказал: