– Я знаю, что у нас ещё много важных дел, которые требуют обсуждения, Нисифор. Мы к ним вернёмся чуть позже, а пока выздоравливай.

– Благодарю вас, господин, – управляющий слабо улыбнулся, понимая о каком «деле» говорит его хозяин.

Зел поджидал Идоменея у дома Нисифора, раб надеялся, что господин позволит ему вернуться к прежним, необременительным обязанностям – библиотекаря и писца. Когда Идоменей вышел на крыльцо, раб кинулся к нему со словами:

– Господин, прикажете вернуться в андрон?

– Нет, ты пока нужен в посёлке, – ответил Идоменей сникшему рабу, – знаешь ли ты, где сейчас Арах пребывает?

– Нет, господин, не видел его с утра.

– Найди этого раба, пусть срочно идёт к дому Метиды, я его там ждать буду.

Гектор наконец смог спокойно вздохнуть – его господин вернулся в андрон и приказал подать обед. Убедившись, что стол накрыт по всем правилам: вино разбавлено в нужной пропорции и налито в килик, а мясо, хлеб и сыр нарезаны тонкими ломтиками, старый слуга с чувством выполненного долга удалился в свою комнату. Идоменей приступил к трапезе не сразу, некоторое время он сидел в задумчивости, вспоминая о разговоре с рабом, которого порекомендовал Нисифор. Облик Араха Идоменею не понравился, как истинный эллин, хозяин Тритейлиона был очень чувствителен к внешности людей. Этот раб был черняв, его корявое, некрасивое тело венчала непропорционально большая голова, а взгляд тёмных глаз из-под кустистых бровей был недобр. Но после нескольких вопросов заданных Араху, Идоменей убедился, что управляющий был прав – этот раб знал всё о жизни в поместье. Арах очень точно обрисовал ситуацию, возникшую с посевной и предложил способ решить все проблемы:

– Весна в этом году была затяжной, господин, – говорил Арах, – не успел сойти снег, как боги послали нам новое испытание – невиданной силы ураган пронёсся над поместьем и всей округой. Растаявший снег и дожди наполнили поля избыточной влагой. А теперь солнце днём палит так, того и гляди пересохнет земля. Зерно упав в сухую землю не даст ростков, поэтому нужно засеять поля как можно быстрее, у нас осталось не больше декады.

– Что ты предлагаешь? – спросил раба Идоменей.

– Нужно выгнать всех рабов на поля, господин. И женщин, и детей. Работать придётся от зари до зари. Если вы позволите мне руководить работами, то клянусь – осенью вам будет чем заполнить пифосы в хранилище.

Идоменей вспомнил предостережение Нисифора о жестоком нраве и тяжёлой руке Араха. Хозяин Тритейлиона не сомневался – получив власть Арах заставит работать самых ленивых рабов. Идоменей всегда был против насилия, но по всей видимости другого выхода из сегодняшней непростой ситуации не существовало.

Словно причитав мысли Идоменея, Арах сказал:

– Далеко не все рабы способны понять, чем грозит для поместья второй неурожай подряд, господин, пока их брюхо набито едой они и пальцем не пошевелят.

Когда Арах ушёл, Метида ждавшая окончания разговора в соседней комнате спросила:

– Идоменей, неужели теперь ты позволишь ему наказывать рабов за малейшую провинность? – женщина, знавшая хозяина Тритейлиона ещё ребёнком, имела привилегию обращаться к нему на ты и звать по имени.

– Никто не будет истязать безвинных людей, но с завтрашнего дня и до конца посевной, жизнь в поместье изменится. Любой отказавшийся выполнять мои распоряжения будет наказан кнутом наравне с драчунами и ворами. В посёлке останутся только беременные и кормящие женщины, старики и маленькие дети, но и они не будут сидеть без дела. Животных и птицу нельзя оставлять без ухода, этим и займутся те, кто не может работать в поле. Я попрошу мою супругу временно отказаться от услуг кухарки и поломойщицы, думаю в гинекее пока обойдутся без них.

Метида только покачала головой. Немного помолчав Идоменей добавил:

– К тебе у меня будет просьба…

– Слушаю тебя, Идоменей.

– Знаю, будет много крика, не хочу, чтобы кто-то пострадал понапрасну. Поэтому прошу тебя, Метида, со всей своей мудростью и терпеливостью объясни людям, что как только посевная закончатся я устрою для них большой праздник, с торжественным богослужением и пиром, на котором они отдохнут и всласть повеселятся, может быть приглашу из города актёров и музыкантов.

Закончив трапезу, Идоменей позвал Гектора, но тот не откликнулся. Тогда хозяин андрона подошёл к коморке, где обитал слуга и заглянул внутрь. Гектор лежал на своём топчане и похрапывал. «Совсем умаялся старик», – подумал Идоменей глядя на спящего мужчину. Вот ещё напасть – подыскивать себе кого-то вместо Гектора, придётся, всё же, призвать к себе Зела. Идоменей тихо закрыл дверь, он собирался послать Гектора за Хионой, чтобы продиктовать ей письмо, но теперь решил не беспокоить уставшего слугу.

Идоменей вышел в сад, в котором ещё не был после возвращения в Тритейлион, наверняка он там встретит рабыню. С ранней весны до поздней осени Хиона целыми днями пропадала в саду, возле клумб, наводя порядок в своём цветочном царстве. Идоменей увидел девушку издали, она сидела неподвижно на широкой каменной скамье. Голова рабыни была запрокинута вверх, спина выпрямлена, отведёнными назад руками она опиралась на сидение скамьи. Услышав шаги, девушка вздрогнула и обернулась, и Идоменей заметил на её лице странные пятна. Узнав своего господина, она прикрыла лицо ладонями и закричала:

– Господин, не подходите! Не смотрите на меня!

Но Идоменей, заинтригованный, приблизился к рабыне и отведя её руки с изумление смотрел на зеленовато-серую плотную массу покрывавшую лицо девушки.

– Что ты с собой сделала, девочка? Чем ты измазала лицо?

– Это снадобье, господин, мне дала наша знахарка.

– Зачем тебе снадобье? Разве ты больна? – Идоменей всё не мог прийти в себя от увиденного.

– Это снадобье не от болезни, господин! Оно для красоты!

– Что?!

Идоменей отпустил руки Хионы и захохотал. Он не помнил, когда последний раз так смеялся, мужчине даже пришлось опереться о дерево, чтобы устоять на ногах.

– Позвольте мне уйти, господин, – голосе девушки сквозила обида.

– Хиона, не сердись, – Идоменей утирал слёзы, – для меня было неожиданностью увидеть тебя с этим… с этим снадобьем на лице, – я даже испугался. Иди, дитя, умойся и приходи в андрон, нужно написать письмо, пока не стемнело.

Возвращался Идоменей не торопясь, вечерело, в саду было свежо, оттого дышалось легко и свободно. Богиня весны варила своё колдовское зелье из тысячи ароматов и этими запахами был пронизан воздух. Всё, что ещё недавно спало здесь мёртвым сном ожило и зазвучало: звонкой капелью, журчанием ручьёв, птичьим щебетом. В высоком небе чертили невидимые линии неугомонные стрижи. Идоменей вернулся в андрон в более хорошем расположении духа, чем, когда вышел из него. Тревоги, что одолевали его последнее время никуда не делись, но появилась уверенность, что и с посевной, и с торговыми делами скоро всё наладится.