– Что вы хотели у меня спросить? – Бабкин решилпереключиться.

– Во-первых, нужно ли мне рассказывать в милиции то,что я сообщила вам?

– Нужно, конечно, – без колебаний ответилСергей. – Им ваша информация может помочь раскрыть преступление, потомучто, согласитесь, возможности прокуратуры куда больше, чем возможности одногоотдельно взятого детектива. А потом, вам сокрытие истории о нападении на вашбизнес вообще ничего не дает. Да я и не сомневаюсь, что через очень короткоевремя следователь будет в курсе. Поэтому чем меньше неправды, тем лучше.

– Ну что ж, – кивнула головой ЕвгенияГенриховна, – вполне разумно. Тогда второй вопрос: вы, лично вы,согласитесь взяться за это дело?

Старательно взвешивая слова, Сергей ответил:

– Видите ли, я пока не вижу, чем могу быть полезен.Ведь фактически дело идет о собирании улик. Понятно, что Затрава не сам убилвашу несчастную уборщицу. Следовательно, надо перешерстить все его окружение,выяснить, кого он применяет для таких дел, допросить и так далее. Со всем этимдва опера справятся на порядок лучше, а главное, быстрее меня. Хотя бы потомучто у них есть «корочки» и люди обязаны с ними разговаривать. А со мной – нет.

Бабкин решил не объявлять раньше времени, что «корочки» естьи у него, честно купленные два года назад за не слишком большую сумму. Но онискренне не понимал, что может сделать в данной ситуации.

– Все, сказанное вами, справедливо, за исключениемодного, – заметила Евгения Генриховна. – Если бы нашиправоохранительные органы работали честно, я бы не обратилась к вам. Но Затравапокупает всех. Я не сомневаюсь…

Она не договорила, но Бабкин понял. В голове у негомелькнула мысль, что при таком раскладе его труп, как и труп дочери госпожиГольц, Макар будет искать до конца своих дней, но детектив постаралсянеприятную мысль отогнать. В конце концов, сейчас же не бандитские девяностые!«Сейчас бандитские двухтысячные», – шепнул зловредный голос в голове, ноСергей не стал его слушать.

– Так что вы хотите от меня? – устало повторил онв третий раз.

– Я хочу, чтобы вы собрали улики. Чтобы вы нашличеловека, который убил Илону.

– И что вам это даст?

– Многое. Тогда мои слова будут подкреплены фактами.Тогда делом будет заниматься уже не районная прокуратура, или кто там егорасследует, а совсем другие люди.

– Хорошо, – кивнул Бабкин, сдаваясь. – Но мненужны все данные по убийству…

– Тут вы можете не волноваться, – махнула рукойЕвгения Генриховна. – Вам окажут полное содействие.

Фраза – про полное содействие подействовала на Бабкина страннымобразом. Он неожиданно ощутил себя новобранцем перед лицом генерала,выигравшего несколько ожесточенных сражений. Или мелким просителем перед лицом,облеченным такой властью, что о ней можно говорить только шепотом. «Разрешитеоткланяться» уже просилось у него с языка, но тут Евгения Генриховнапододвинула к нему бумажку, предварительно что-то написав на ней.

– Вот сумма, – пояснила она, глядя в непонимающиеглаза Сергея, – которую вы получаете в любом случае. Плюс – еще столькоже, если находите исполнителя. Вот по этим телефонам будете связываться сомной, а вопрос со следователем я решу в ближайшие четыре часа. Все, что знаютони, будете знать и вы.

«Аудиенция окончена», – понял Сергей, встал, аккуратносвернул бумажку, поклонился и быстро вышел из комнаты. За дверью он еще разпосмотрел на число, выписанное красивым почерком без наклона, хотел что-тосказать самому себе, но только махнул рукой. Интересно, как его Макарохарактеризовал, если ему предлагают такие деньги? «Интересно, какая гадостьтебя ждет, если тебе предлагают ТАКИЕ деньги?» – поправил его тот же зловредныйвнутренний голос. На этот раз Бабкин решил к нему прислушаться и быть оченьосторожным.

На следующее утро, сидя в гостиничном номере, Сергей изучалданные по убийству Илоны Андреевны Ветровой, двадцати двух лет, русской,незамужней, приехавшей откуда-то из-под Тулы. Убита около полудня – задушенакуском бечевки. Бечевка валялась тут же, рядом с местом преступления. Судя повсему, девушка задушена в том же кресле, где ее нашли. Волосы обрезаны обычныминожницами, которых в каждом хозяйственном магазине – по три штуки на стольник.Ножницы демонстративно брошены на волосы сверху. Убийца, по-видимому, проник вдом через наружную дверь – ни камер, ни сигнализации там не установлено, анекоторые из живущих в доме вообще не закрывают ее за собой днем. Дама,работающая поварихой, призналась, что забыла закрыть дверь, уходя в магазин. Иона же нашла тело около двух часов дня. Любопытно, любопытно… Надо бы получшеприсмотреться к дамочке.

Чем больше анализировал Бабкин данные, тем сильнее крепло внем ощущение, что в доме должен быть сообщник. Просто не может его не быть!Нужно было знать кучу вещей: что дверь оставляют открытой, что в доме именно втот день никого не будет, что жена Эдуарда Гольца отводит ребенка в садик, ажена Боброва уезжает в свою галерею… Хотя постойте, вот как раз жена Гольцабыла днем дома. И Боброва, кстати сказать, тоже. «Полный бред!» – выругалсяСергей и поднялся со стула. Стул освобожденно скрипнул, но преждевременно:Бабкин сел на место, и ножки издали жалобный звук. «Полный бред. Что заубийство в присутствии трех, а то и четырех человек в доме? В любой моментисполнителя могли заметить. И потом, откуда он знал, что девушка будетубираться в гостиной именно в это время? Вот если ему было все равно…»

Сергей опять встал со стула и подошел к окну с видом напомойку. Машина, стоявшая около мусорных контейнеров, вытряхивала длиннойжелезной лапой их содержимое себе внутрь. Сергей заметил мелькнувшую средикаких-то объедков игрушку и засохшие цветы. «Все равно… Да, убийце вполне моглобыть все равно. Тогда он шел убивать не конкретную Илону Ветрову, а любогочеловека, который оказался бы в доме. Желательно – женщину, потому что емунужно было обрезать ей волосы. Но и с мужчиной он бы справился. А в такомслучае ему нужно было знать не так уж и много: что дверь часто не запирают, чтов доме постоянно находятся какие-то люди, что выйти можно через заднюю дверь, акамер слежения нет. Собственно говоря, достаточно даже для неподготовленногочеловека, а уж если Затрава держит своего мастера для подобных дел, то иподавно».

Удовлетворенно хмыкнув, Бабкин налил в любимую чашку,которую всегда возил с собой, сока и выпил его одним глотком. Пора былоприступать к активным действиям.

Утро субботы началось для Наташи с плача Тимоши, которомуприснился страшный сон. Успокоив мальчика и уложив его обратно в кроватку,Наташа вернулась в свою комнату и заметила, что Эдик не спит. Притворяется,закрывает глаза – но не спит.

– Эдя, – негромко позвала она. – Ты чего неспишь?

Эдик неумело попытался всхрапнуть и перевернулся на другойбок. Протерев глаза, Наташа взглянула на часы. «Господи, пять утра!»